Стивен Лаберж

практика осознанных сновидений

веке пионера осознанного сновидения Маркуса д'Эрви де Сен-Дени.

Я не осознавал, что сплю, и думал, что меня преследуют ужасные монстры. Я бежал сквозь бесконечную анфиладу ком¬нат, с трудом открывая и закрывая за собой разделяющие их двери только для того, чтобы снова услышать, как их откры¬вают мои преследователи, издававшие при этом жуткие вопли. Как только я почувствовал, что они настигли меня, я проснулся, весь дрожа и обливаясь потом.

...Этот сон все более влиял на мою жизнь, потому что, когда я с ним сталкивался, мне, волею судьбы, никак не удава¬лось привести себя в сознательное состояние, которое так часто бывало у меня во время сна. Но однажды, когда он вер¬нулся в четвертый раз и мои преследователи уже готовы были возобновить погоню, в ж :м сознании неожиданно про¬будилось желание сразиться с этими фантомами, которое придало мне силы для преодоления инстинктивного страха. Я не побежал, а, мобилизовав то, что в данных условиях, навер¬ное, можно было бы назвать волей, заставил себя прислониться к стене и решил во всех подробностях рассмот¬реть фантомов, на которых я до сих пор только оглядывался. Первоначально, признаюсь, я испытал довольно сильное пот¬рясение — таким образом мой ум защищался от пугающей его иллюзии. Я остановил взгляд на главном своем преследова-теле, чем-то напоминавшем оскаленных, ощетинившихся де-монов с соборного портика, и, когда желание наблюдать взяло верх над моими эмоциями, увидел следующее: фан¬тастический монстр приблизился ко мне на несколько футов, посвистывая и подскакивая так, что, перестав его бо¬яться, я воспринимал ситуацию скорее как комическую. Я заметил когти на одной из его лап; их было семь. очень ясно очерченных. Волосы его бровей, рана, зияющая у него на плече, и бесчисленное множество других деталей образовывали пот¬рясающе подробную картину, одну из самых четких, какие мне доводилось видеть. Был ли это какой-то готический

198

рельеф, хранящийся в моей памяти? В любом случае, мое вооб¬ражение сделало его и подвижнее, и красочнее. Концентрация внимания на этом персонаже привела к тому, что остальные его компаньоны, словно по мановению волшебной палочки, исчезли. Сам же он, казалось, замедлил свои движения, потерял яркость, а очертания его стали размываться, пока он не превратился во что-то вроде парящей в воздухе связки тряпья, наподобие выцветших костюмов, которые снимают с витрины и продают подешевке во время карнавала. Потом последовали несколько незначимых видений, и я проснулся.8

Похоже,