Карлос Кастанеда

Сказки о силе 1974г

в этот момент, это изменить перспективу и вместо

того, чтобы наблюдать сцену извне, почувствовать ее с точки зрения субъекта.

Было что-то очень теплое относительно дома дона Хуана. Я предпочел эту

сцену.

Затем я испытал ужасающую схватку, такую потрясающую, что все мое

ординарное сознание вернулось ко мне мгновенно.

Дон Хуан и дон Хенаро лили ведрами на меня воду. Я был на веранде дома

дона Хуана.

Несколько часов спустя мы сидели на кухне. Дон Хуан настаивал, чтобы я

действовал так, как будто ничего не случилось. Он дал мне какой-то еды и

сказал, чтобы я ел побольше, чтобы компенсировать свой расход энергии.

Уже шел десятый час вечера, когда я взглянул на часы, садясь есть. Мой

опыт длился несколько часов. Однако, с точки зрения моей памяти, я заснул,

казалось, лишь очень ненадолго.

Несмотря на то, что я был полностью сам собой, я все же был застывшим.

Мое обычное сознание вернулось ко мне только тогда, когда я начал делать

записки. Меня поразило, что записывание может мгновенно возвращать мне

трезвость. В тот же момент, когда я опять стал самим собой, поток разумных

мыслей немедленно пришел мне на ум. Они предназначались для объяснения того

явления, которое я испытал. Я "знал" тот же, что дон Хенаро загипнотизировал

меня в тот момент, когда прижал к земле. Но я пытался понять, как он это

сделал.

Оба они истерически хохотали, когда я выразил свои мысли. Хенаро

осмотрел мой карандаш и сказал, что карандаш является тем ключиком, которым

заводится моя основная пружина. Я чувствовал себя в каком-то замешательстве.

Я был усталым и раздражительным. Оказалось, что я в действительности ору на

них в то время как их тела сотрясаются от смеха.

Дон Хуан сказал, что позволительно наступить мимо лодки, но уж не на

такое большое расстояние, и что дон Хенаро прибыл исключительно для того,

чтобы помочь мне и показать мне загадку видящего сон и видимого во сне.

Моя раздражительность достигла вершины. Дон Хуан сделал знак дону

Хенаро движением головы. Они оба поднялись и повели меня за дом. Там дон

Хенаро продемонстрировал свой огромный репертуар рычаний и криков разных

животных. Он сказал, чтобы я выбрал какой-нибудь, и он научит меня его

воспроизводить.

После очень длительной практики я добился того, что смог имитировать

его довольно хорошо. Конечным результатом было то, что они сами наслаждались

моими неуклюжими попытками и смеялись буквально до слез. А я сбросил свое

напряжение, воспроизводя громкий крик животного. Я сказал им, что в моем

крике есть что-то действительно пугающее. Спокойная расслабленность моего

тела была ни с чем не сравнима. Дон Хуан сказал, что если я усовершенствую

этот крик, то смогу превратить его в дело силы или же просто смогу

использовать для того, чтобы сбросить свое напряжение, когда мне это нужно.

Он предложил, чтобы я пошел спать, но я боялся спать. Я сидел рядом с ними у

кухонного очага некоторое время, а затем совсем ненамеренно провалился в

глубокий сон.

Проснулся я на рассвете. Дон Хенаро спал около двери. Казалось, он

проснулся одновременно со мной. Меня укрыли и подложили под голову мой жакет

как подушку. Я чувствовал себя очень спокойным и хорошо отдохнувшим. Я

заметил дону Хенаро, что прошлой ночью я очень утомился. Он сказал, что он

тоже. И прошептал, как бы доверяясь мне, что дон Хуан устал еще больше,

потому что он старше.

- Мы с тобой молоды, - сказал он с блеском в глазах, - а он - стар.

Сейчас ему наверное уж около трехсот.

Я поспешно сел. Дон Хенаро прикрыл лицо одеялом и захохотал. В этот

момент в комнату вошел дон Хуан.

Я ощущал собранность и покой. Хоть один раз ничего в действительности

не имело значения. Мне было так легко, что я хотел плакать.

Дон Хуан сказал, что прошлой ночью я начал осознавать свое свечение. Он

предупредил меня, чтобы я не индульгировал в хорошем самочувствии, как я это

делаю, потому что оно обратится в недовольство.

- В данный момент, - сказал я, - я ничего не хочу объяснять. Не имеет

никакого значения, что дон Хенаро сделал со мной прошлой ночью.

- Я ничего не делал с тобой, - бросил дон Хенаро. - смотри, это я,

Хенаро. Твой Хенаро! Потрогай меня!

Я обнял дона Хенаро, и мы смеялись как два ребенка. Он спросил меня, не

кажется ли мне странным, что я могу обнять его, тогда как в прошлый раз,

когда я его видел, я был неспособен к нему прикоснуться. Я заверил его, что

эти вопросы меня больше не трогают.

Замечанием дона Хуана было, что я индульгирую в широкомыслии и хорошем

самочувствии.