Карлос Кастанеда

Второе кольцо силы 1977г

Мне потребовалось много

времени, чтобы собрать достаточно сил и подняться. Затем я

рассмотрел донью Соледад. Она лежала на постели без

сознания. На лбу у нее была большая красная шишка. Я взял

воду и брызгал на ее лицо, как всегда со мной поступал дон

Хуан. Когда она пришла в себя, я заставил ее пройтись,

поддерживая ее за подмышки. Она была мокрая от пота. Я

положил ей на лоб полотенце, смоченное холодной водой. Ее

вырвало, и я был почти уверен, что она получила сотрясение

мозга. Ее трясло. Я попробовал укрыть ее одеждой и одеялами,

чтобы она согрелась, но она сбросила все одежды и

повернулась лицом к ветру. Она попросила оставить ее одну и

сказала, что если бы ветер изменил направление, то это было

бы знаком, что она должна выздороветь. Она задержала мою

руку в кратком рукопожатии и сказала мне, что это судьба

стравила нас друг с другом.

- Я думаю, что одному из нас было предназначено умереть

сегодняшним вечером, - сказала она.

- Не говори глупостей. Ты ведь не убита, - сказал я, и

я действительно имел это в виду.

Что-то заставляло меня верить, что с ней было все в

порядке. Я вышел из дому, подобрал палку и пошел к своей

машине. Пес зарычал. Он все еще был там, свернувшись на

сидении. Я велел ему выйти. Он покорно выпрыгнул. В его

поведении что-то изменилось. Я увидел, как его огромное тело

затрусило в темноте рысью. Он пошел в свой кораль.

Я был свободен. Я сел в машину и немного подумал. Нет,

я не был свободен. Что-то толкало меня обратно в дом. У меня

там было незаконченное дело. Я больше не боялся доньи

Соледад. Действительно, мною овладело необычное беспри-

страстие. Я ощущал, что она дала мне, намеренно или

бессознательно, крайне важный урок. Под ужасным давлением ее

попытки убить меня я, фактически, действовал на нее с

уровня, который был бы недостижим при нормальных

обстоятельствах. Я был почти удушен; что-то в ее проклятой

комнате сделало меня беспомощным, и все же я выкарабкался. Я

не мог вообразить, что произошло. По-видимому, как всегда

утверждал дон Хуан, дело было в том, что мы имеем

дополнительный потенциал, нечто, что находится в нас, но

редко используется. Я действительно ударил ее, находясь в

позиции фантома.

Я взял из машины свой фонарик, вернулся в дом, зажег

все керосиновые лампы, которые я смог найти, и сел у стола в

передней комнате, чтобы писать. Писание расслабило меня.

На рассвете донья Соледад вышла, спотыкаясь, из своей

комнаты. Она с трудом удерживала равновесие. Она была

совершенно обнаженной. У двери ей стало нехорошо и она упала.

Я дал ей воды и попытался укрыть одеялом. Она отказалась от

него. Я стал беспокоиться, что она может замерзнуть. Она

пробормотала, что должна быть обнаженной, чтобы ветер

исцелил ее. Она сделала пластырь из размятых листьев и

наложила его на лоб и обвязала тюрбаном. Она закуталась в

одеяло, подошла к столу, где я писал, и села лицом ко мне.

Глаза у не были красные. Она действительно выглядела

больной.

- Я должна тебе кое-что сказать, - сказала она слабым

голосом. - Нагваль оставил меня ждать тебя; я должна была

ждать, даже если бы это потребовало двадцать лет. Он дал мне

инструкции, как завлечь тебя и похитить твою силу. Он знал,

что рано или поздно ты должен приехать, чтобы увидеть

Паблито и Нестора, поэтому он велел мне использовать эту

возможность, чтобы околдовать тебя и взять все, что ты

имеешь. Нагваль сказал, что если я буду жить неуязвимой

жизнью, моя сила должна привести тебя сюда тогда, когда в

доме больше никого не будет. Моя сила сделала это. Ты

пришел, когда все остальные ушли. Моя неуязвимая жизнь

помогала мне. Все, что оставалось мне сделать, было взять

твою силу и потом убить тебя.

- Но зачем тебе нужно делать такую ужасную вещь?

- Потому что я нуждаюсь в твоей силе для своего

собственного путешествия. Нагваль устроил это таким образом.

Ты одинок, в конце концов, я, фактически, не знаю тебя. Ты

ничего не значишь для меня. Так почему бы мне не взять то, в

чем я так отчаянно нуждаюсь, у кого-то, кто не имеет

никакого значения? Это были собственные слова Нагваля.

- Почему Нагваль хочет причинить мне вред? Ведь ты сама

говорила, что он заботился обо мне.

- То, что я сделала с тобой ночью, не имеет никакого

отношения к тому, что он чувствует по отношению к тебе или

ко мне. Это исключительно наше с тобой дело. Не было никаких

свидетелей того, что произошло сегодня между нами, так как

оба мы являемся частью самого Нагваля. Но ты, в частности,