Тит Нат Хан

Обретение мира

поражен. Откуда я мог знать, что реки в этих местах настолько грязны? Такие реки можно смело называть мертвыми. У меня на родине нет до такой степени грязных рек. Кто-то рассказал мне, что в Рейне на германской территории можно проявлять фотографии, настолько там много химикатов. Мы можем прекрасно плавать, но можем ли мы до конца прочувствовать все переживания реки? Если мы не можем, то тогда нет никакой надежды на мир. Если река умирает, то никто не сумеет с удовольствием искупаться в ней.

Если вы занимаетесь горным туризмом либо просто любите сельскую природу или лес, то вам хорошо известно, что ле-са являются нашими вторыми легкими. До сих пор мы поступали таким образом, что пять миллионов квадратных километ-ров леса было уничтожено кислотными дождями. Мы довольствуемся нашим маленьким «я», делая все для его удовольст-вия, но тем временем наше второе «я» разрушается. Однажды неожиданно для себя я понял, что Солнце является моим сердцем, которое расположено вне тела. Стоит моему сердцу прекратить работу, и я умру, но точно то же самое произой-дет, когда мое второе сердце также прекратит работу. Нам нужно научиться быть самими собой, то есть мы должны нау-читься быть рекой, лесом, гражданином Советского Союза. Мы должны это делать ради лучшего понимания, ради светлого будущего. Это недвойственное мировоззрение.

* * *

Во время войны во Вьетнаме мы, молодые буддисты, помогали жертвам войны восстанавливать разрушенные бомбами деревни. Многие из нас умерли, выполняя такую работу, но не из-за бомб либо пуль, а потому, что люди считали, что мы помогаем вражеской стороне. Мы были в состоянии прочувствовать несчастья обеих сторон, как коммунистической, так и антикоммунистической. Мы старались одинаково действовать для всех, понять ту и другую сторону, стать едиными с ни-ми. Вот почему мы не принимали какой-либо одной стороны, в то время как целый мир разделился на два враждебных ла-геря. Мы пытались разъяснить людям наше восприятие положения дел, но взрывы от бомб были слишком сильны. Бывало, что мы сжигали себя, чтобы дать всем понять, кто мы есть, но мир оставался глухим. Люди считали, что мы осуществляем нечто вроде политического акта. Им не приходило в голову, что это были бескорыстные политические поступки ради того, чтобы быть услышанным, чтобы быть понятым. Мы желали примирения, мы не желали чьей-нибудь победы. Служить лю-дям при таких обстоятельствах очень опасно, и многие из нас были убиты. Коммунисты убивали нас, потому что считали, что мы работаем на американцев, а антикоммунисты убивали нас, потому что считали, что мы работаем на коммунистов. Но мы не хотели делать выбора.

Положение дел в мире по-прежнему не изменилось, люди полностью придерживаются какой-либо одной идеологии, одной стороны. Ради понимания переживаний граждан Советского Союза мы должны стать едиными с ними, почувство-вать себя каждым из них. Делать это опасно—нас будут подозревать с обеих сторон. Но если мы не будем поступать та-ким образом если мы примем какую-либо сторону, то мы потеряем возможность сделать что-то для мира. Примирение за-ключается в понимании обеих сторон, для этого мы должны сначала объяснить одним, какие лишения испытывают дру-гие, а затем повторить все наоборот. Только это даст действенный результат. Во время цикла созерцания в дзэнском цен-тре «Провиденс» я попросил, чтобы кто-нибудь сначала представил себя плывущим, купающимся в реке, а затем после пятнадцати минут дыхания показал бы нам себя в качестве реки. Этот человек должен был стать рекой, чтобы рассказать о себе на языке реки. После этого женщину, которая была в Советском Союзе, сначала попросили представить себя амери-канкой, а затем после некоторого перерыва на дыхание и медитацию — советской гражданкой со всеми ее жизненными переживаниями. Она справилась с этим великолепно. Такие упражнения во время медитации основаны на принципе не-двойственности.

Во Вьетнаме молодые буддийские служители пытались осуществить такой вид медитации. Многие из них умерли, вы-полняя свою службу. Я написал стих для моих младших братьев и сестер о том, как умирать без насилия, без злости. Он называется «Совет»:

Обещай мне,

Обещай мне, что в тот день,

Когда Солнце будет в зените,

Когда они низложат тебя,

Исполненные ненависти,

Ты вспомнишь, мой брат,

Что человек не может быть врагом.

Пусть ты сожалеешь,

Пусть ты ненавидишь

Непреодолимо, безгранично,

Но ненависть не должна

Превращать человека в зверя.

И в тот день,

Когда ты лицом к лицу встретишься

С этим зверем, ты не будешь испуган,