Семир

Юг Индии

магазинов с его символикой. Цены такие же, как и везде для иностранцев. Отношение — тоже. Вокруг Саи-Бабы слишком много коммерции: так ли оправдано это соединение сакрального с мирским? Когда я ехала на поезде в Тривандрум, мой занимавшийся коммерцией попутчик-индус сказал, что не верит Саи-Бабе: 'По-моему, он просто делает деньги'. В Каньякумари я разговаривала с двумя приятелями-индусами, один из которых верил, что Саи-Баба — воплощение Бога, а другой — нет. Но поскольку они были индусы, они на эту тему не спорили: вера — личное дело вкуса. И если человек не знаком с индуизмом в его более изначальном виде: с его живой верой, естественно растворенной в жизни индусов и этим делающей жизни Индии столь неповторимой и притягательной для иностранцев, то Саи-Баба может открыть путь к этой вере. Как и у нас: не всем же ездить в Загорск, кого-то более привлекает недавно отстроенный храм Христа Спасителя (наше правительство, во всяком случае).

В ашрам 'Прашанти Нилаям' в основном приезжают местные индусы, с обычной целью целительства. Их подавляющее большинство — хотя толпа иностранцев тоже внушительная: особенно если посмотреть на очередь, которая выстраивается для регистрации и устройства в ашрамные комнаты и движется с обычной замедленной скоростью индийской бюрократии.

Нельзя сказать, чтобы ашрам встретил нас гостеприимно. Когда мы в пять утра в темноте подошли к его воротам, охранники-савадалы не пустили нас даже к стоящему у входа алтарю Ганеши, сказав: 'Подождите у входа, пока не приедет Саи-Баба — без его присутствия мы ничего не можем делать.' 'А когда он приедет?'— спросили мы. 'В десять-двенадцать',— сказал один. 'В шесть вечера',— сказал другой. Я не стала ждать и вышла из ашрама — тут мне повезло, я встретила иностранца, не помню, из какой страны. Он пообещал проводить нас к гостинице своего знакомого индуса. Он привел нас к нему — индийский городок Путтапарти ещё спал — и сказал: это друзья. Индус тогда предложил нам комнату за 200 рупий, и уступил за 150, переспросив моего случайного знакомого: 'Это действительно друзья?' Комната была на втором этаже дома, где жила его семья, но явно была предназначена для сдачи с двумя другими: как хороший источник бизнеса.

Мы выспавшись в гостинице, а в двенадцатом часу приехал Саи-Баба: его встречала цветами и мандалами, нарисованными на дороге, толпа народу по обеим сторонам узкой улицы. Мне в ожидании долго оставаться не хотелось, и я пока пошла купить билет на следующий вечер в Дели и Джайпур, куда планировала ехать далее. Билеты на поезд продаются на автобусной остановке: очень удобно для приезжающих, но, возможно, с некоторой наценкой (если я правильно поняла это из беседы тех индусов, которые про это спрашивали). Надо добавить, на семилетнюю дочку я билета нигде не брала, и одной полки нам хватало, если все места были заняты. Контролер лишь один раз спросил, сколько ей лет. Я ответила: пять, и он сказал, что на неё положен билет, но на этом дело и кончилось. Впрочем, Ясю на третьей полке было не видно, если она там лежала — что она делала, конечно, не часто. А индусы возят детей бесплатно лет до двенадцати: об этом я проконсультировалась, конечно, не в билетной кассе для иностранцев, а с самими индусами.

Поскольку теперь вход в ашрам был открыт, мы сначала попытались там поесть. В ашраме две столовые: индийская и европейская. Про европейскую нам сказали: завтра (если руководитель приехал сегодня, это как раз индийская скорость). К индийской стояла очередь за купонами: дешевыми — 6 рупий. Но и еда была соответствующей, и я с трудом могла понять, что из этого сможет съесть моя дочка, а отвечать на мои вопросы здесь никто не собирался. Женщины и мужчины питаются в ашраме отдельно, за длинными столами, стоящими рядами, и женщины не так легко говорят по-английски, чтобы на раздаче объяснять иностранке содержимое блюд.

К двум часам мы пошли на церемонию появления Саи-Бабы. Савадал у входа с индийской перестраховкой посоветовал нам приходить к половине второго. С час мы ждали у входа в огромный ашрамный храм, потолок которого напоминал дворец, а в центральном месте был Ганеша. К сожалению, савадал не дал мне его сфотографировать даже снаружи, где была красиво сделана группа Рамы, Ситы и Лакшмана, понравившаяся Ясе. Видно, индийский чудотворец, кроме любимца индусов — Ганеши, опирался и на образ Рамы: неслучайно, его мантра — 'Саи-Рам'.