Карлос Кастанеда

Отделенная реальность (Часть 2)

делает это, - резко сказал

дон Хуан.

В этот самый момент я услышал необычайный грохот.

Я вскочил, а дон Хуан начал смеяться. Грохот был

подобен грому лавины. Прислушавшись к нему, я сделал

забавное заключение, что воспринимаемые мною звуки

определенно происходили в кино. Низкий гул, который я

слышал, походил на звуковой трюк кино, когда целая сторона

горы рушится в долину.

Дон Хуан держался за бока, как будто они болели от

смеха. Грохочущий гуд потрясал землю, где я стоял. Я

отчетливо услышал удар чего-то, что, казалось, было

увесистым булыжником, который катился вниз. Я услышал ряд

сокрушительных ударов, что создало у меня впечатление, что

валун неумолимо катился ко мне. Я испытал момент крайнего

замешательства. Мои мускулы напряглись; все мое тело было

готово к бегству.

Я взглянул на дона Хуана. Он пристально смотрел на

меня. Затем я услышал самый ужасающий удар, какой я

когда-либо слышал в моей жизни. Как будто огромный валун

приземлился прямо позади дома. Все содрогнулось, и в этот

момент у меня возникло наиболее необычное ощущение. На

мгновение я действительно 'увидел' валун величиной с гору

прямо позади дома. Это не было образом, наложенным на

картину дома, на который я смотрел. Это также не было видом

настоящего булыжника. Это было, скорее, тем, как если бы шум

создавал образ валуна, катящегося на своих огромных боках. Я

действительно 'видел' шум. Необъяснимый образ моего

восприятия привел меня к глубокому отчаянию и замешате-

льству. Никогда в жизни я не представлял себе, что мои

чувства могли воспринимать таким образом. На меня напал

рациональный страх, и я решил спасаться бегством, чтобы

сохранить свою жизнь. Дон Хуан схватил меня рукой и

повелительно приказал мне не убегать и также не оглядыва-

ться, но повернуться лицом в направлении, куда ушел дон

Хенаро.

Я услышал следующую серию шумов, которые походили на

звук камней, падающих и громоздящихся друг на друга, а затем

все снова стало спокойно. Через несколько минут дон Хенаро

вернулся и сел. Он спросил, 'видел' ли я. Я не знал, что

сказать. Я повернулся к дону Хуану за указаниями. Он

пристально смотрел на меня.

- Я думаю, что он 'видел', - сказал он и засмеялся.

Я хотел сказать, что не понимаю, о чем они говорят. Я

чувствовал себя ужасно расстроенным. У меня было физическое

ощущение возмущения, крайнего неудобства.

- Я думаю, мы оставим его з д е с ь сидеть одного, -

сказал дон Хуан.

Они встали и прошли мимо меня.

- Карлос потакает себе в своем замешательстве, - сказал

дон Хуан очень громко.

Я оставался один несколько часов и имел время написать

свои заметки и обдумать нелепость моего переживания. Думая

об этом, мне стало ясно, что с того самого момента, когда я

увидел дона Хенаро, сидевшим под рамада, ситуация приняла

нелепый вид. Чем больше я раздумывал над этим, тем больше

убеждался, что дон Хуан уступил контроль надо мной дону

Хенаро, и эта мысль наполнила меня мрачным предчувствием.

Дон Хуан и дон Хенаро вернулись в сумерках. Они сели

рядом со мной, сбоку от меня. Дон Хенаро сидел ближе и почти

прислонился ко мне. Его худое и хрупкое плечо слегка

касалось меня, и я испытывал то же самое чувство, которое у

меня было, когда он похлопал меня. Сокрушительная тяжесть

навалилась на меня, и я упал на колено дона Хуана. Он помог

мне сесть прямо и спросил в шутливом тоне, не пытался ли я

уснуть на его колене.

Дон Хенаро, казалось, наслаждался; его глаза блестели.

Мне хотелось заплакать. У меня было чувство, что я был

подобен животному, которое было загнано в загон.

- Я пугаю тебя, Карлуша? - спросил дон Хенаро,

казалось, действительно озабоченно. - Ты выглядишь подобно

дикой лошади.

- Расскажи ему сказку, - сказал дон Хуан. - Только это

успокаивает его.

Они передвинулись и сели напротив меня. Они оба

наблюдали за мной с любопытством. В полутьме их глаза

казались зеркальными, как огромные темные лужи воды. Их

глаза внушали страх; это не были глаза людей. Мы пристально

смотрели друг на друга некоторое время, а затем я отвел свои

глаза. Я заметил, что я не боялся их, и, тем не менее, их

глаза напугали меня до такой степени, что я задрожал. Я

почувствовал очень неудобное замешательство.