Петр Демьянович Успенский

Совесть: поиск истины (Часть 2)

члену

нашей компании, было поручено найти местное инженерное управление и получить

в обмен на расписку квитанцию на получение угля. Была суббота, около двух

часов пополудни, когда я добрался до управления. Клерк сказал мне подождать

несколько минут, пока не пробьют часы; когда это произошло, он поднял глаза

и сказал, что я пришел слишком поздно, и надо подождать понедельника. Я

указал на то, что уже жду несколько минут и предложил ему дать мне

квитанцию,

238

П. Д. Успенский

которую я хотел. После некоторого ворчания он с неохотой открыл свою

книгу. Потом он взял мою расписку из министерства финансов, все тщательно

проверил и с триумфом заявил, что не может дать мне квитанцию, потому что я

заплатил на шестьдесят копеек меньше. Сейчас, когда вся сумма была около

семи тысяч рублей, шестьдесят копеек, в любом случае, не стоили и ломаного

гроша! Я сказал ему, что этим утром был вынужден простоять в очереди у

министерства финансов три часа; он ответил с улыбкой, что в понедельник мне

придется простоять еще три часа, чтобы доплатить шестьдесят копеек. Этот

очень типичный пример русского бюрократизма не произвел на меня, возможно,

ожидаемого клерком, эффекта, и я потребовал его начальника. 'К сожалению,

невозможно; главный инженер никогда не принимает без заранее назначенной

встречи'. Таким образом, я постучал в дверь и вошел. Главный инженер был

сама любезность -- встреча с англичанином, по его словам, приносит ему

удовольствие в любое время, он был бы рад сделать что-нибудь для меня и так

далее. Я объяснил ему дело шестидесяти копеек, он захохотал во все горло,

извинился и послал за клерком. После этого он официально разрешил ему

принять от меня шестьдесят копеек -- что-то около одной восьмой пенни, и

сказал ему отпустить меня с квитанцией. Последний составлял се очень

медленно, сумев найти при этом возможность сказать женщине, сидящей в

конторе, что англичане стали невыносимы: они получают уголь не только

официально, но кроме этого еще имеют наглость приходить и просить его также

частным образом. Я не позволил делать ему в моем присутствии неверные

заявления о моих соотечественниках и самом себе, после чего он и женщина

строго упрекнули меня за вмешательство в чужой разговор. Они сказали, что

это было нетактичным с моей стороны. Я думал о том, что все это -- часть

задания в получении угля, и поэтому должен быть терпеливым. Наконец он дал

мне квитанцию, но когда я попытался доплатить пятирублевой банкнотой (стоит

около трех фартингов), он сказал, что я должен ему шестьдесят копеек, ни

больше и ни меньше. Я ответил, что зайду доплатить в понедельник. После

этого я сразу же поехал к угольному складу, который находился на другом

конце города. Там я встретился с новой серией препятствий. Никто не

сомневался, что квитанция дает право на получение угля, что я заплатил за

это, и что я ждал, чтобы забрать его, но оказалось, что клерк заполнил

квитанцию не совсем правильно, и мне предложили прийти в следующий раз, в

понедельник. Перспектива потратить еще один день впустую, еще раз

предпринять дорогую поездку в пригород, и, особенно, провести выходные дни

при температуре ниже нуля, совершенно меня не привлекала, и я приложил все

свои усилия, чтобы достать уголь. Наконец, мне удалось пробиться через

239

Совесть: поиск истины

препятствия бюрократизма -- боюсь, главным образом потому, что как

иностранец не понимал всех сложностей русского контроля за углем.

И вот я радостно возвращался обратно в Ростов примерно с тонной угля,

лежавшей на телеге позади меня. Извозчик заверил меня частным образом, что

он положил килограмм на сто больше угля, чем мне причиталось, и попросил

моего разрешения взять немного себе. Я не возражал, и он отложил себе два

огромных куска. Как только мы отъехали от склада, он остановил телегу перед

частным угольным складом, отнес эти куски владельцу и возвратился с приятной

вестью, что получил за них 200 рублей. Я подумал, что он делает в маленьком

масштабе то же, что чиновники в России в большом.

Я спросил извозчика о том, что он думает о вещах в целом, и узнал, что

он был призван в Харькове на военную службу в армию большевиков, осенью был

взят Добровольческой армией в плен, и имел выбор либо служить в се рядах,