Рудольф Штайнер

Философия свободы (Часть 1)

кто никогда не видел льва. Но сообщить ему живое представление

мне не удастся без его собственного восприятия.

Итак, представление есть не что иное, как индивидуализированное

понятие. И теперь нам понятно, что действительные вещи могут быть

репрезентированы для нас представлениями. Полная действительность вещи

дается нам в момент наблюдения из слияния понятия и восприятия. Понятие

получает через восприятие индивидуальный образ, некоторую соотнесенность с

этим определенным восприятием. В этом индивидуальном образе, который

содержит в себе, как некую особенность, отношение к восприятию, понятие и

продолжает жить в нас, образуя представление о данной вещи. Если мы встретим

вторую вещь, с которой соединяется то же понятие, тогда мы признаем ее

однородность с первой; встретив ту же самую вещь вторично, мы найдем в нашей

системе понятий не только соответствующее понятие вообще, но и

индивидуализированное понятие со свойственным ему отношением к тому же

предмету, и тогда мы снова узнаем этот предмет.

Итак, представление находится между восприятием и понятием. Оно есть

определенное, указующее на восприятие понятие.

Сумму того, о чем я могу составить представления, я вправе назвать моим

опытом. Человек, который имеет большее число индивидуализированных понятий,

будет иметь и более богатый опыт. Человек, у которого отсутствует всякая

способность интуиции, не в состоянии приобрести себе опыт. Он снова теряет

вещи из своего кругозора, так как ему недостает понятий, которые он должен

привести в соотношение с ними. Человеку с хорошо развитой способностью

мышления, но с плохо функционирующим, вследствие грубых органов чувств,

восприятием также не удастся накопить достаточного опыта. Правда, он может

тем или иным способом составлять себе понятия, но его интуициям недостает

живого отношения к определенным вещам. Лишенный мыслей путешественник и

живущий в абстрактных логических системах ученый одинаково неспособны

приобрести богатый опыт.

Как восприятие и понятие является нам действительность; как

представление является нам субъективная репрезентация этой действительности.

Если бы наша личность проявляла себя только познающей, то сумма всего

объективно существующего была бы дана в восприятии, понятии и представлении.

Но мы не довольствуемся тем, чтобы с помощью мышления соотносить восприятие

с понятием; мы соотносим его также и с нашей особой субъективностью, с нашим

индивидуальным Я. Выражением этого индивидуального отношения является

чувствование, которое изживает себя как удовольствие или неудовольствие.

Мышление и чувствование соответствуют двоякой природе нашего существа,

о которой мы уже упоминали. Мышление есть элемент, посредством которого мы

соучаствуем в общем свершении Космоса; чувствование - это то, посредством

чего мы можем идти на попятную и стягиваться в тесноту нашего собственного

существа.

Наше мышление связывает нас с миром; наше чувствование уводит нас

обратно в самих себя, - только оно делает нас индивидуумом. Будь мы только

мыслящими и воспринимающими существами, вся наша жизнь должна была бы

протекать в одинаковом ко всему равнодушии. Если бы мы могли только

познавать себя, как Я, то мы были бы совершенно равнодушны к себе. Лишь

благодаря тому, что вместе с самопознанием мы испытываем и самочувствие, что

вместе с восприятием вещей мы ощущаем также удовольствие и боль, мы живем

как индивидуальные существа, бытие которых не исчерпывается понятийным

отношением к остальному миру, но которые имеют еще особую ценность сами по

себе.

Возможен соблазн увидеть в жизни чувствований элемент, более насыщенный

действительностью, чем мысленное рассмотрение мира. На это должно возразить,

что жизнь чувства имеет такое более богатое значение именно и только для

моего индивидуума. Для мирового целого жизнь моих чувств может получить

ценность лишь тогда, когда чувствование, в качестве восприятия меня самого,

соединяется с понятием и этим окольным путем включает себя в Космос.

Наша жизнь есть постоянное колебание между сопереживанием всеобщего

мирового свершения и нашим индивидуальным бытием. Чем дальше мы возносимся

во всеобщую природу мышления, где индивидуальное интересует нас в конце