и стал прибежищем для всех ищущих более или менее возможной тогда
свободы совести, не оставляя, однако, своим вниманием и профессиональных
каменщиков. Оно все еще оставалось христианским – даже агрессивно христианским –
в основе своего учения. Лишь спустя столетие оно частично очистилось от
сектантской шелухи и превратилось более или менее в то, чем оно является в наши
дни, место встречи «людей всех стран, религий и мнений», объединенных общей
верой в Бога Единого, братство людей и надеждой на бессмертие души.
1717 год – это пограничная веха между прошлым и настоящим масонства, между
старым масонством и новым, между искусством постепенно отмирающим и искусством
воспрявшим к новой жизни, между останками оперативного масонства и новой
порослью спекулятивного