и всем другим то же нужно; стало быть, надо, чтобы добро для вас не
мешало бы добру других. Мы заговорили про быков и про виноград. Если ты говоришь, что
быку водопой нужен, то ведь ты не говоришь, чтоб ему нужно было затоптать колодец, так,
чтобы другим пить мутную воду, и не говоришь, чтоб ему нужно было сбить весь корм под
ноги, чтобы другим есть корм с навозом. Если ты говоришь, что виноградной лозе нужны
простор и окопка, то ты не говоришь, чтобы надо было срезать и выкопать все соседние
лозы. Так же и с людьми. Если мы узнаем человека и то, что ему нужно, то мы узнаем, чего
ему не нужно делать. Не нужно этому человеку делать всего того, что мешает и вредит
другим. Не так ли?
Все согласились.
– Точно так же мы узнаем и что нужно делать человеку. Все мы хотим, чтобы нам
делали доброе, а доброе нам делает кто?
– Люди, – отвечали Сократу.
– А мы кто?
– Тоже люди. Так что же нам нужно делать?
– Добро людям. Вот мы и договорились, – сказал Сократ. – Мы спросили себя: кто мы?
И решили, что, чтоб узнать это, надо узнать, что нам нужно. Стали разбирать, что нам
нужно, и все согласились в том, что нам нужно первое: чтоб люди нам не мешали жить, а
второе – делали нам добро. А чтобы люди делали добро людям, надо нам делать добро
людям. Так вот это начало ученья о том, что всякому человеку знать надо.
– Так-то так, – сказал один человек, – да не всегда можно узнать, каким делом
помешаешь другому и какое дело будет добро, а какое зло.
– Правда твоя, – сказал Сократ. – В этом мы часто ошибаемся; но и ученики у кузнеца и
у сапожника часто ошибаются, когда учатся, но мастера их учат тому, что они сами узнали и
что узнали от своих учителей. Вот я и сам учусь этому делу, какое всем нужно знать, и учу
других так, как меня научили мои учителя и голос Бога, который я слышу в душе своей. Этот
голос совести слышит каждый в себе, если только он прислушается к нему. А если будет
прислушиваться, то и научится от учителей и сам от него. Люди не оставлены без
руководства в самом важном деле; а с тех пор, как есть люди, они учатся, как жить вместе, и
в каждого вложен один и тот же голос, который каждого учит тому же. Всякому делу
учиться хорошо, но нужнее всего – учиться жить, не мешая людям и делая им добро.
X. СУД НАД СОКРАТОМ
Так учил Сократ, и много было у него друзей и преданных учеников, но много было и
врагов. Да и как было не быть врагам? Ученье Сократа приходилось многим не в бровь, а
прямо в глаз. И все богачи не любили его. Сократ учил, что позорен не труд, а праздность,
что только трудящимся Бог посылает истинное благополучие. А богачи жили праздно и
чванились своею праздностью. Сократ учил, что хороший человек думает не о том, чтобы
прожить роскошно, а о том, чтобы прожить справедливо, и только безрассудные люди всю
жизнь заботятся о собирании богатства. А богачи только и думали о наживе, только в
роскоши и богатстве видели счастье для человека.
Враги Сократа говорили между собой: «Беспокойный человек этот Сократ, только
смущает народ своим ученьем, настраивает против нас детей наших. Они ему верят больше,
чем нам». Самые злые из врагов Сократа порешили, что надо как-нибудь избавиться от него,
потому что он только мешает людям жить беспечно и пользоваться всеми благами жизни.
– Надо возвести на него что-нибудь такое, за что бы можно было притянуть его в суд, –
рассуждали враги Сократа.
И придумали они потянуть его в суд за то, что он не верит богам и развращает народ.
И объявили Сократу, что он преступник и будет судиться. Ученикам Сократа это очень
было обидно и горько, потому что они хорошо знали; что учитель их ничего дурного не
сделал. Собрались они к Сократу и стали его просить:
– Смотри, обдумай хорошенько, учитель, что будешь говорить судьям в свою защиту.
Один богатый ученик сказал:
– Если ты встревожен, не можешь хорошо обдумать, что говорить, позволь пойти к
одному человеку. Он за хорошую плату напишет все, что ты должен сказать на суде. Ты
дома прочитаешь, а потом в суде скажешь судьям, и тебя наверно оправдают.
Сократ отвечал ученикам:
– Успокойтесь, друзья мои. Никаких речей в свою защиту я говорить не буду. Моя
жизнь мне защитой.
А ученик Ермоген сказал на это:
– Разве ты не знаешь, Сократ, как помогают на суде хорошие речи? Разве не случалось,
что судьи оправдывали виновного, если он умел красиво и ловко оправдаться, и осуждали на
казнь невинных, которые не умели разжалобить судей, защищая себя?
– А меня, – сказал