Роберт Антон Уилсон

Новая инквизиция (Часть 2)

претендуют на натурализм; вспомним музыку, которая все быстрее превращается из мелодии в пронзительный крик.

Прочитав Ницше, Адольф Гитлер ошибочно принял диагноз за рецепт и приступил к реализации самого ужасного сценария (который только мог вообразить Ницше), обосновывая этот сценарий с позиций столь презираемых Ницше национализма и антисемитизма Мир, взирая на это с ужасом, не извлек никаких уроков и решил, что Гитлер был чудовищем. Мир по-прежнему загипнотизирован тем же материалистически-биологическим детерминизмом, который, по мнению Гитлера, оправдывает жалость к себе и стремление к мести.

Вот так мы приближаемся к очередному Холокосту, считая его неизбежным. Дескать, таковы реалии реального мира.

Когда я говорю, что реальная вселенная создается в результате самогипноза, я имею в виду психологический контекст. В состоянии гипноза экзистенциальная реальность экранируется и сводится к некоему подобию реальной вселенной, созданной гипнотизером. Причина, по которой людей так легко ввести в гипнотический транс, связана с тем, что наше сознание не выдерживает экзистенциального хаоса и неясности, поэтому легко уносится в такие реальные вселенные. Даже во время обычной беседы мы можем многократно отключаться, редактируя звуки на уровне барабанных перепонок, словно кот Брунера. Как указывает Колин Уилсон, мы уносимся в одну из реальных вселенных всякий раз, когда, едва посмотрев на часы, мы тотчас забываем время, и опять вынуждены смотреть на часы. Мы уносимся в такие вселенные постоянно, особенно в периоды страдания или стресса.

Реальные миры несложно понять, так как все они гораздо проще экзистенциального континуума. Теисты, нацисты и плоскоземельцы опишут свои реальные вселенные с такой же легкостью, с какой материалисты-фундаменталисты опишут материальную вселенную, ибо на фоне невыразимой сложности сенсорно-чувственного континуума, в котором мы живем, когда бодрствуем (то есть не под гипнозом), отредактированный объект кажется неимоверно простым.

Загипнотизированные реальной вселенной, мы все больше теряем связь с экзистенциальным континуумом и очень раздражаемся, когда он дает о себе знать.

Однако реальные вселенные с их жестокими законами заставляют нас ощущать собственную уязвимость и ничтожность. Видимо, этим и объясняется беспомощность и апатия материалистического общества, живущего в реальной вселенной материалистического фундаментализма. Смутно осознавая, что находимся под гипнозом, мы даже не пытаемся действовать, а лишь механически реагируем.

Такая загипнотизированность реальной вселенной создает благоприятную почву для развития преступной ментальности. Вот почему преступники стали приметой нашего времени. Когда реальная вселенная политизируется, а ее гипнотическая модель основывается на аристотелевской логике либо мы - их, либо они - нас, преступник перерождается в террориста, еще одну примету эпохи материализма.

Против такого механического варварства выступают экзистенциальная и гуманистическая психология, которые с позиций квантовой механики предлагают другие, вполне возможные, мыслимые и желательные модели человеческого существования.

В этих моделях, разработанных Маслоу, Салливаном, Эймсом, Перлзом, Лири, Криппнером и многими другими исследователями, человека рассматривают как индивида, который един с сущим. Восприятие человека строится не на собственно фактах, а на его интерпретации этих фактов, причем способам интерпретации он обучается у других людей или же вырабатывает их самостоятельно. Каждый человек получает экзистенциальный опыт, но этот опыт может не вписываться в нашу любимую модель, или лингвистическую конструкцию, которая называется реальной вселенной.

С позиций экзистенциально-гуманистической психологии, вместо материалистической фразы я воспринимаю правильнее говорить держу пари, что это так. Конкретный пример: в комнате абсурда Эймса мы держим пари, что видим обычную картину и находимся в привычной обстановке. Но если бы мы попытались коснуться угловой части потолка указкой, то быстро обнаружили бы обманчивость нашего восприятия. Однако при первых попытках мы, как правило, тычем указкой куда попало - в стены, остальные части потолка и т. д., но не туда куда надо. Мы продолжаем пытаться - и происходит удивительное: наше восприятие изменяется. И только с изменением нашего восприятия мы постепенно обретаем способность найти ту угловую часть потолка, которую ищем.