совершила лично жена английского наместника леди Бедфорд. На нее кричали, ей угрожали земными и небесными карами, пугали орудиями пыток, требовали признаний.
В камере ночью вместе с Жанной постоянно находились трое английских солдат, что заставляло ее не расставаться с мужской одеждой, а это 'доказывало', что она колдунья.
Наконец, ей подставили священника-провокатора Никола Луазе-лера, который, выдав себя за ее земляка и друга, вел с ней в застенке 'откровенные' беседы и давал советы, как отвечать на вопросы инквизиторов, а в соседней камере, приложив ухо к отверстию, слушали Жанну Кошон и английский военачальник Уорвик.
Жанна парировала провокационные вопросы инквизиторов с искусством, вызывавшим удивление ее мучителей. Вот некоторые их вопросы и ее ответы:
- Считаешь ли ты, что на тебе почиет божья благодать?
- Если на мне нет благодати, да ниспошлет мне ее Бог; если жеесть, да не лишит он меня этой благодати!
Инквизиторы пытались обвинить Жанну в колдовстве на том основании, что она разрешала женщинам из народа целовать свои украшения. Она им ответила:
- Да, многие женщины касались моих колец, но я не знаю ни ихмыслей, ни намерений.
Кошон стал угрожать Жанне пытками. Он повел свою пленницу в камеру пыток, где заявил ей:
-Жанна! В вашем деле имеются многочисленные пункты обвинения, на которые вы отказались ответить или ответили лживо. Мы вас предупреждаем: говорите нам правду, или вы будете подвергнуты пытке, посмотрите, инструменты пытки наготове, перед вами палачи, которые ожидают только нашего приказа, чтобы подвергнуть вас пыткам. Они будут вас пытать с тем, чтобы направить на путь истины, которую вы не признаете, и чтобы обеспечить вам таким образом двойное спасение - вашей души и вашего тела, которые вы подвергаете столь серьезным опасностям из-за ваших лживых
ВЫДУМОК.
Жанна ответила Кошону:
- Говоря правду, если вы мне вырвете мои члены и выбьете моюдушу из тела, даже тогда я не изменю своих показаний, если же я скажувам другое, то затем я всегда буду утверждать, что вы силой заставилименя сделать это.
Пытки к Жанне не были применены, ибо Кошону и его сотрудникам в конце концов удалось ее запутать хитроумными вопросами и заполучить от нее таким образом желанный материал для обвинительного приговора.
В начале мая 1430 года инквизиторы, руководимые Кошоном и ле Метром, сформулировали свои обвинения против Жанны д'Арк.
Суд признал, что ее видения ангелов и святых исходили от злых духов и дьявола. :
Суд признал 'безрассудным' утверждение Жанны д'Арк, что она узнавала святых и ангелов по получаемым от них наставлениям и ободрениям и считала их проявлениями верой Христовой.
o Утверждение обвиняемой, что она могла при посредстве 'голосов' узнавать незнакомых, людей, суд счел суеверием и чародейством, тщеславным и пустым хвастовством.
.Ее обвинили в ношении мужской одежды и коротких волос, расценивая это как богохульство, оскорбление таинств, нарушение божеского закона, Священного писания и канонических постановлений.
Кошон заявил Жанне: 'Ты запятнана преступлением против веры, ты виновна в простом хвастовстве и подозреваешься в идолопоклонстве; ты сама осуждаешь себя, не соглашаясь носить одежды твоего пола и следуя обычаям язычников и сарацин'.
23 мая 1431 года Жанну вызвали в трибунал, и Кошон зачитал ей множество документов, уговаривая ее признать себя виновной, раскаяться и отречься от своих преступных заблуждений, иначе она загубит свою душу и погибнет на костре.
Однако на Жанну эти слова не подействовали, и она категорически отказалась признать себя виновной в каком-либо прегрешении. Учитывая ее 'закоснелость' в ереси, трибунал постановил отлучить ее от церкви и сжечь.
На следующий день в Руане состоялось аутодафе в присутствии кардинала Бофора и других высокопоставленных представителей церковных властей, а также высших английских чинов. Кошон вновь прочел Жанне д'Арк постановление трибунала и призвал ее к раскаянию и отречению.
И тут произошло нечто неожиданное: машина инквизиции, наконец, сработала, и Жанна, уступив бесконечным увещеваниям и угрозам, заявила, что готова отречься, но при условии, что ее переведут в церковную тюрьму, где она избавится от присутствия английских солдат, не покидавших ее даже в камере.
Кошон, обещав выполнить ее просьбу, зачитал ей формулу отречения, под которой чуть ли не силой принудил ее вывести знак креста - подпись. В этом отречении был пункт, в котором она признавала, что совершила тяжкий грех, 'нарушив божественный закон, святость писания, канонические права, надевая