в противоположном
направлении - к магазину. Мы прошли друг мимо друга, и они
пробормотали 'буэнос ночес'. Я узнал их и заговорил с ними.
Я сказал им, что вечеринка была великолепна. Прежде, чем я
подошел к изгибу дороги, я встретил еще двоих людей, которых
я не знал, но все равно приветствовал. Ревущие звуки
проигрывателя были здесь на дороге почти такими же громкими,
как и перед магазином. Ночь была темной и беззвездной, но
отсвет огней магазина позволял мне довольно хорошо видеть
окружающее. Дом Бласа был очень близко, и я ускорил шаг.
Затем я заметил темную фигуру человека, сидящего на
корточках слева от меня на повороте дороги. Я подумал на
секунду, что это, может быть, кто-нибудь из тех, кого я
видел на вечеринке, прежде чем ушел оттуда. Человек,
казалось, оправлялся на краю дороги. Это казалось странным,
люди селения ходили в густой кустарник, чтобы справлять свои
телесные функции. Я подумал, что кто бы он ни был, но он,
должно быть, пьян.
Я подошел к повороту и сказал 'буэнос ночес'. Человек
ответил мне грубым, дух захватывающим, нечеловеческим
завыванием. Все волосы на моем теле встали буквально
вертикально. На секунду я был парализован. Затем я быстро
пошел. Я бросил короткий взгляд. Я увидел, что темный силуэт
стоял на полпути ко мне. Это была женщина. Она была
полусогнута, наклоняясь вперед. В таком положении она прошла
несколько метров, а затем прыгнула. Я бросился бежать, в то
время, как женщина прыгала подобно птице сбоку от меня, не
отставая. К тому времени, когда я прибыл к дому Бласа, она
заступила мне дорогу, и мы почти столкнулись.
Я перепрыгнул через небольшую сухую канаву перед домом
и вломился в двери.
Блас был уже дома, и его, казалось, не озаботила моя
история.
- Хорошую шутку они с тобой сыграли, - сказал он. -
индейцы находят большое удовольствие в том, чтобы дразнить
иностранцев.
Пережитое так расстроило мои нервы, что на следующий
день я поехал к дому дона Хуана вместо того, чтобы ехать
домой, как я раньше собирался.
Дон Хуан вернулся после обеда. Я не дал ему времени
ничего сказать, а тут же изложил ему всю мою историю,
включая комментарий Бласа. Лицо дона Хуана стало хмурым.
Может, это было только моим воображением, но мне показалось,
что он огорчен.
- Поменьше верь тому, что Блас сказал тебе, - сказал он
серьезным тоном. - он ничего не знает о битвах между
врагами.
Ты должен был знать, что это что-то серьезное уже в тот
момент, когда заметил, что тень находится слева от тебя.
Точно так же ты не должен был бежать.
- Что же мне полагалось делать? Стоять там?
- Правильно. Когда воин встречает своего противника, и
противник не является ординарным человеком, он должен
сделать свою стоянку. Это единственное, что делает его
неуязвимым.
- О чем ты говоришь, дон Хуан?
- Я говорю, что у тебя была третья встреча с твоим
стоящим противником. Она следует за тобой кругом, поджидая
момента слабости с твоей стороны. На этот раз она чуть тебя
не раздавила.
Я ощутил приступ тревоги и обвинил его в том, что он
толкнул меня в ненужную опасность. Я жаловался, что та игра,
которую он со мной играет - жестока.
- Она была бы жестока, если бы случилась со средним
человеком. Но с того момента, как человек начинает жить, как
воин, он уже не является больше ординарным. К тому же, я не
искал для тебя стоящего оппонента ради того, чтобы играть с
тобой или дразнить тебя, или раздражать тебя. Стоящий
оппонент может пришпорить тебя. Под влиянием противника,
подобного 'ля Каталине', ты вынужден использовать все, чему
я тебя учил. У тебя нет никакого другого выбора.
Некоторое время мы молчали. Его слова подняли во мне
огромную тревогу.
Затем он захотел, чтобы я проимитировал как можно ближе
тот крик, который я услышал после того, как сказал 'буэнос
ночес'.
Я попытался воспроизвести звук и выдал какое-то такое
странное завывание, что оно испугало меня самого. Дон Хуан,
должно быть, посчитал мою попытку смешной. Он смеялся почти
без удержу.
После этого он попросил меня воспроизвести общую
последовательность событий, расстояние, на которое я бежал,
расстояние, на котором находилась женщина, когда я ее
встретил, расстояние, на котором она находилась, когда я
достиг дома, и место,