самих себя. Их подопечными могли стать они сами из прошлой жизни, застрявшие в Точке 23. Участники находили тех «себя», которые обосновались на территориях систем представлений в Точках 24 - 26, но затем начали сомневаться в правильности своих убеждений и, так сказать, «проваливаться в щели» прежней системы представлений. В других случаях добровольцы сталкивались с обрывочными фрагментами своих личностей в текущей жизни - с аспектами, «оторвавшимися» от Ядра (например, детскими Я, которые когда-то пытались избежать травмы, физической боли или эмоционального надругательства родителей, а теперь хотели воссоединиться с исходной личностью).
По словам наших добровольцев, в Точке 27 можно получить самую разнообразную помощь. Она может восприниматься как помощь со стороны или приходить изнутри; она может быть постоянной либо периодической. В отчетах можно встретить упоминания о «пылающей белой фигуре», помощнике по прозвищу «Сэм», человеке в капюшоне, который оказывался кинозвездой, любимой собаке человеческой руке и просто голосах, произносящих: «Мы рядом». Некоторые участники вообще не отделяли помощников от себя - в одном отчете сказано: «руководство и я сам - одно и то же».
Думаю, сейчас самое время подчеркнуть, что огромное число людей без труда понимает, что происходит с ними после смерти, и быстро покидает Точку 23. Среди них есть те, кто заранее подготовился к грядущей смерти, что позволило им с большей легкостью разорвать прежние связи с Миром Земной Жизни. Кроме того, достаточно уверенно чувствуют себя люди, вооруженные твердыми убеждениями. Они покидают Точку 23 самостоятельно и успешно перемещаются к точкам 24 - 26. Точке 27 либо еще дальше. Обитатели Точки 23 отличаются друг от друга, как и все представители человечества. Судя по их собственным словам, они приходят туда со всех уголков земного шара. Некоторые остаются в состоянии ожидания» целых два-три столетия, но, в основном, люди проводят там не больше двадцати-тридцати лет после физической смерти. Нередко встречаются жертвы несчастных случаев, стихийных бедствий, войн и внезапной смерти. Чаще всего к моменту появления «помощников» эти «люди уже готовы (и испытывают желание) покинуть Точку 23, хотя некоторые проявляют беспокойство о своих близких, родственниках, друзьях, и потому отказываются уйти до тех пор, пока не дождутся любимых людей или не удостоверятся, что с ними все в порядке.
В отчетах добровольцев попадались рассказы о встречах с подростками, которые стали жертвами несчастных случаев, сорокапетилетним мужчиной, подавившимся за столом, пианистом из Прахи, скончавшимся от СПИДа, матерью и двумя ее детьми из Камбоджи (все трое наступили на мину), группой скончавшихся от голода младенцев из нигерийской провинции Биафра, солдатом, убитым во время войны в Заливе, мертворожденным ребенком из Милуоки и девушкой, отравившейся таблетками. В некоторых случаях удалось собрать более подробные сведения: один из участников встретил женщину, которая родилась 22 марта 1922 года, а скончалась 15 марта 1972 в Огдене; она сообщила собственное имя, а также имена своего мужа и троих детей. Вот другой пример: упомянутый выше пианист из Праги также сообщил свое имя и возраст (двадцать восемь лет), а таюке сказал, что жил вместе с родителями, учился в Парижской консерватории и умер в больнице. В третьем подобном случае пятидесятисемилетняя женщина, художник-дизайнер по профессии, назвала свое имя и рассказала, что скончалась в декабре 1991 года от остановки сердца во время хирургической операции, которая проходила в Скоттсдейле, штат Аризона.
Оказывая помощь покойным, участники программы не испытывали страха и, в целом, не позволяли своим чувствам взять верх. Исключением были только встречи с родственниками и любимыми, а также внезапное понимание того что доброволец нашел заблудившуюся частицу самого себя. Свидетельством может служить следующая выдержка из одного отчета:
«Во время эксперимента я нашел в Точке 23, в каком-то озерце света малыша лет трех. Вокруг не было никого, крпме этого мальчика. Увидев его, я испытал бурю чувств, настоящие мучения, боль. Когда я подошел близке, чтобы увести его мой проводник сказал, что такие чувства излишни. Когда мы отвели малыша вверх, я ощутил завершенность, странное чувства возвращения домой, словно какая-то чаапь меня наконец-то обрела покой. Когда ребенка уводили другие - те, кто должен был им «заняться», - я понимал, что о нем позаботятся и все будет именно так, как должно быть. После этого переживания я почувствовал, как что-то по-настоящему