Пауло Коэльо

Пятая гора

вниз. «Это не сон, и это не воинство Божие». Из всех углов отделялись тени. Они выкрикивали что-то как безумные на непонятном ему языке. «Ассирийцы».

Двери падали, мощные удары крушили стены, крики врагов смешивались с мольбами о помощи, доносившимися с площади. Он попытался подняться, но одна из теней повалила его на пол. Внизу раздался глухой треск.

— «Пожар, — пронеслось у Илии в голове. — Они подожгли дом». — Это ты, — услышал он чьи-то сказанные на финикийском языке слова. — Ты — главный. Спрятался в доме женщины, как трус.

Он посмотрел в лицо говорящего. Пламя освещало комнату, он увидел длиннобородого мужчину в доспехах. Да, это были ассирийцы.

— Вы напали на нас ночью? — спросил он в смятении. Но мужчина не ответил. Илия увидел, как в воздухе сверкнул меч. Один из воинов рассек ему кожу на правой руке.

Илия закрыл глаза. В одно мгновение перед ним пронеслись сцены его жизни. Он снова играл на улицах родного города, впервые отправился в Иерусалим, вдыхал запах распиленного дерева в плотницкой, вновь грезил о морских просторах и людях, одетых так, как одеваются только в портовых городах.

Бродил по долинам и горам Земли Обетованной, вспоминал, как впервые увидел Иезавель. Она казалась совсем девочкой и очаровывала всех. Он вновь был свидетелем убиения пророков, опять слышал голос Бога, повелевавший ему идти в пустыню.

Он снова увидел глаза женщины, которая ждала его у ворот Сарепты (жители называли город «Акбар»), и понял, что сразу полюбил ее. Он еще раз поднялся на Пятую Гору, воскресил ребенка, и народ принял его, как судью и мудреца.

Он смотрел на небо, где одно созвездие быстро сменяло другое, удивлялся тому, как в одно мгновенье Луна прошла четыре фазы, ощущал холод и жару, осень и весну, снова был под дождем и вспышками молний.

Облака без конца меняли свои очертания, реки неизменно несли воды по одному и тому же руслу. Он вновь пережил день, когда заметил первые ассирийские шатры. Увидел ангелов, огненный меч на пути в Израиль, буквы на табличках, пережил бессонницу, и ...снова оказался в настоящем и думал о том, что происходит внизу. Нужно во что бы то ни стало спасти вдову и ее сына.

— Пожар! — крикнул он ассирийским воинам. — Горит дом!

Ему не было страшно. Вдова и ее сын — вот всё, что его волновало... Кто-то толкнул его, он упал и почувствовал вкус земли во рту. Он поцеловал землю и сказал, что очень ее любит. Ещё он сказал ей, что сделал всё, что было в его силах, чтобы избежать войны. Он попытался высвободиться, но кто-то уперся ногой ему в шею.

«Наверное, она убежала, — подумал он. — Они не тронули бы беззащитную женщину».

Глубокое спокойствие овладело его сердцем. Может быть, Господь понял, что он не тот, кто Ему нужен, и нашёл другого пророка, чтобы искупить грех Израиля, И вот пришла смерть, мучительная, как он и ожидал. Илия смирился со своей судьбой и стал ждать смертельного удара.

Прошло несколько секунд. По-прежнему раздавались крики, из раны в руке хлестала кровь, а смертельного удара всё не было. — Скажи им, чтобы меня поскорее убили! — крикнул он, зная, что хотя бы один из ассирийцев понимает его язык.

Никто не обратил внимания на его слова. Они горячо спорили о чем-то. Затем, его снова принялись пинать ногами, и Илия, к своему ужасу, почувствовал, что к нему возвращается желание жить.

«Я не могу больше цепляться за жизнь, — в отчаянии подумал он. — Ведь мне уже не удастся выбраться из дома».

Но мир, казалось, навсегда погрузился в хаос криков, шума и пыли. Может быть, Господь сделал то же, что и для Исайи, остановив время в разгар сражения?

Он услышал крики женщины. Превозмогая себя, он сумел оттолкнуть одного из воинов и встать на ноги, но в тот же миг его снова повалили наземь. Ассириец пнул его ногой в голову, и он потерял сознание.

* * *

Спустя несколько минут он очнулся. Ассирийцы вытащили его из дома и бросили посреди дороги. Он с трудом поднял голову. Все дома в округе пылали.

— В доме — невинная и беззащитная женщина! Спасите её!

Крики, беготня, хаос. Он попытался подняться, но его опять сбили с ног. «Господи, Ты можешь делать со мной всё что угодно, ибо я посвятил Тебе свою жизнь и смерть, — молился Илия. — Но спаси ту, что приютила меня!»

Кто-то схватил его за руки и приподнял над землей.