Феано

Суфийским поэтам

выслать из столицы!»

И Царь, увидев сей приказ,

Не пожелал его исполнить.

Тогда пришлось ему напомнить,

Что он… не вечен, лишний раз.

Что сын его уже подрос,

Что дочке замуж де пора,

Что нет убытка для двора,

Коль не сует поэт свой нос

До царских тайн, что свет ума

Сиять не должен для других

Людей никчемных и простых,

И что пустеет де казна.

На это Царь ответил так,

Как подобало бы Царю:

- Я слуг своих всегда ценю,

И вижу, кто мне друг, кто враг.

Но с той поры Царь занемог

От невозможности делиться

Своими тайнами и, мнится,

Он заточил свой ум в острог.

Уж он ни с кем не говорил,

Как говорится, по душам.

Молился тихо по ночам,

Желанья духа укротил.

Да все болел, страдал, худел…

И вот уж лекаря ведут,

Лекарства в скляночках несут,

Но Царь и слушать не хотел.

И подошел к нему тогда

Один из лучших слуг и вот

Он говорит: - Мой Царь! Народ

Весь опечален. Никогда...

Такого не было с тобой,

Чтоб без причины ты болел,

И столько дней не пил, не ел,

И ходишь, словно сам не свой.

Но догадался я, что ты,

Великий Царь мой дорогой,

Теперь рискуешь и собой!

Из-за запрета! Все тщеты…

Я знаю, что тебя спасет.

Езжай на Озеро, и там

Ты обратишься к небесам,

И дух твой почву обретет.

На этом Озере тишайшем

Нет никого, кто бы тебя

Услышал вдруг - вода, земля,

Трава, тростник в пуху тончайшем.

И тайну сердца своего

Ты сможешь смело говорить,

И тем здоровье укрепить,

И не бояться никого.

Все так и сделали они.

На дальнем Озере Царю

Был собран домик поутру,

Где проводил Царь целы дни…

Там говорил он, что хотел,

Без опасенья и запрета,

Без обсужденья и совета.

Итак, воскрес для царских дел!

((()))

В стране, где звук фригийской флейты

Знаком от мала до велика,

Хранится свет святого лика,

Руми напевы - злато бейты.

Из тростника, что рос вокруг

Того лесного Озерца,

Воскресла флейта мудреца!

Она звучит и ныне, друг!

И расточает дар секрета

Не наобум, а лишь тому,

Кто, натянув свою струну,

Ей подпевает в час рассвета.

ЖАЛОБА САТАНЫ

Святым наставником у ангелов я был...

Я был ближайшим другом Бога до того,

Как пал до уровня земного... Но лицо...

Мое... небесное! А род людской... забыл!

Служил я Богу много тысяч лет подряд

И был так свят, что человеку не понять,

Ведь самому ему сие не испытать.

Но совершен был надо мною Зла обряд...

Итак, я пал, хотя гнездом любви осталось

Мое болезненное сердце, и огонь

Горит так жарко, словно солнечная боль

В оковах тяжести... Душа же расплескалась!

И я теперь по капле души собираю:

Где уловлю в силки, где хитростью возьму,

Где змеем сладости тихонечко вползу,

А где и попросту, за деньги покупаю!

Но продают - то больше хилые душонки,

От тел красивых и охочих до наград.

За славу, золото текут они уж в ад,

А мне все польза за трухлявые деньжонки.

Бывает, жирную я душу и найду...

Красива, доблестна и даже широка,

Бывает изредка умна и глубока.

Такую с трудностью себе приобрету.

Но вы спросите, для чего мне, Сатане,

Сим ремеслом неблагодарным заниматься?

Да без меня ведь вам в раю не оказаться!

Без зла и смерти, без проклятия на мне!

Да… проклял Бог меня, и, руки мне связав,

Он в Воды Жизни кинул: - Только не промокни!!!