П.Н.Краснов

Всевеликое Войско Донское

согласием гетмана на создание на средства гетмана особой русской армии в юго-восточном углу Харьковской губернии, которая заслоняла бы Войско Донское от большевиков со стороны Воронежской и Курской губерний.

В б часов вечера атаман уехал со станции Скороходово и 21 октября прибыл в Новочеркасск. В тот же день он писал генералу Лукомскому, заведующему политическою частью Деникина, в Екатеринодар:

'Я вчера виделся с гетманом Скоропадским. Цель нашего свидания -- установление более дружеских отношений, слияние отдельных частей раздробившейся России, объединение для общей борьбы с большевизмом, борьбы для освобождения России. Вы отлично понимаете, что гетман не может громко говорить о борьбе с большевиками, потому что он не имеет для этого армии и вынужден 'играть в мир' с Советской республикой. Но тайно и он, и те русские люди, которые его окружают, хотят и готовы помогать и Войску Донскому, и Добровольческой армии, и Кубани в этом общем нашем деле: освободить Россию от нестерпимого гнета большевизма. Гетман готов делиться со всеми нами имуществом складов, патронами, снарядами и т. п., готов помогать и денежно, потому что Украина все-таки богаче Дона и Добровольческой армии.

Тут не может быть разговора о так навязших в зубах ориентациях. Снаряжение и вооружение русское, наследство разложившейся под язвами большевизма и разбежавшейся российской республиканской армии, деньги даны русскими людьми, русскими банками.

Я совершенно искренне говорю вам, Александр Сергеевич, та политика обособленности от России и ее частей, которую ведет Добровольческая армия, к добру не приведет. Вы все ждете барина. Вот приедет барин -- барин нас рассудит. Но время идет и несет свои неудачи, и падает вера в силы. Нельзя рассчитывать на чужеземную помощь, надо работать самим, самим в своем творчестве искать жизненные силы. Иначе мы будем, как цветок, подвязанный к палке, хилый и больной. Выдерните палку, и он упадет и завянет.

Вы живете надеждами, что через две недели придут иностранцы и помогут вам и войсками, и снарядами, и одеждой, и деньгами. Этою надеждою вы заразили даже и мою армию, и на Царицынском фронте ждут французов. И дух от этого не повышается, а падает.

А если не придут?

Я вам прямо говорю -- так скоро, наверно, не придут. То есть могут приехать отдельные люди, новые и новые возбудители надежд, но реальная сила -- тысяч сорок войска, комплектов 200-300 тысяч одежды и вооружения при самых благоприятных условиях ранее декабря не придут. Да и придут ли?

А ведь вы все надежды возлагаете на них. Я не знаю, как одета и обута ваша армия, но про свою могу сказать -- у меня две трети не имеет сносных сапог, одна треть совсем не имеет сапог, обута в лапти, даже офицеры! Не только полушубков, не только телогреек, но даже шинелей далеко не хватает. Патронов осталось только 13 миллионов. А война идет страшно жестокая. Я имею дело с 4 красноармейскими армиями, руководимыми генералами русского генерального штаба, армиями, богато снабженными и отлично вооруженными.

Скажите по совести, имею ли я право при таких обстоятельствах отказываться от помощи оружием и снаряжением, не брать синицу в руки и ожидать журавля в небе?

Задайте себе тот же вопрос, и я думаю, что, когда вы трезво посмотрите на свою армию, на своих солдат и офицеров, когда вы вспомните всю ту великую кровь, которою вам приходится добывать победы, вы поймете, что ждать нельзя. Да, поверьте, и барин, которого вы ждете и которому хотите поднести свою непоколебимую верность обещаниям, поймет, что иного выхода не было.

Да, для Добровольческой армии есть еще выход -- славно погибнуть, но будет ли это на пользу России, которая вся ждет от вас чуда? Могут ли погибнуть Дон, Кубань, Украина -- их гибель не будет ли гибелью всего дела?

Нам нужно просто только столковаться. Ведь не дети же мы? Капризные своенравные дети, которые друг друга в чем-то обвинили и не хотят разговаривать один с другим.

Верьте мне, не политиканы же и газетчики, которые, как вороны, слетелись в Екатеринодар, спасут Россию. Ведь то, что теперь происходит в Екатеринодаре, так напоминает январь и февраль месяцы этого года в Новочеркасске. Говорить о будущем России, всей России, еще рано -- надо освободить ее. Нельзя делить шкуру медведя, не убивши самого медведя. Убить этого медведя каждому из нас порознь трудно, почти невозможно. Надо соединиться.

Ведь нам надо только столковаться и понять друг друга.

'Tout comprendre c'est tout pardonner' ['все понять -- значит все простить (франц.)'].