Она оказывает это действие на людей, - сказала она. - она противнее таракана.
- Я помню, что видел ее однажды, - сказал я. - но она была молодой.
- Все меняется, - сказала Лидия философски, - тем или иным путем. Посмотри на Соледад. Какая перемена, а? И ты сам изменился. Ты выглядишь более массивным, чем я помню тебя. Ты становишься все больше и больше похожим на Нагваля.
Я хотел сказать, что перемена Жозефины была отвратительной, но я боялся, что она могла услышать меня.
Я посмотрел на обветренные холмы через долину. Я чувствовал себя так, словно я спасался бегством от них.
- Нагваль дал нам этот дом, - сказала она, - но он не является домом для отдыха. У нас был другой дом, прежде чем этот не стал действительно превосходным. Это место для воспарения. Эти горы там наверху подгоняют тебя что надо.
Ее уверенность в чтении моих мыслей выбила меня из колеи. Я не знал, что сказать.
- Мы все по натуре ленивы, - продолжала она. - мы не любим напрягаться. Нагваль знал это, поэтому он, должно быть, рассчитывал на то, что это место будет нас поджимать.
Она резко встала и сказала, что хочет что-нибудь поесть. Мы пошли в кухню, полуогороженный участок только с двумя стенами. В открытом конце, справа от двери, была глиняная печь; в другом конце, где две стенки смыкались, была большая обеденная площадка с длинным столом и тремя скамейками. Пол был вымощен гладкими речными камнями. плоская крыша была примерно 10 футов высотой и опиралась на две толстые стены и на толстые подпирающие столбы с открытых сторон.
Лидия положила мне миску бобов с мясом из горшка, который готовился на очень малом огне. Она подогрела на огне несколько маисовых лепешек, вошла Роза, села рядом со мной и попросила Лидию подать ей еды. Меня поглотило наблюдение за Лидией, как она набирает мясо и бобы. Она, казалось, на глаз отмеряет точную порцию. Она, должно быть, заметила, что я любуюсь ее манипуляциями. Она взяла два или три боба из розиной миски и вернула их в горшок.
Уголком своего глаза я увидел Жозефину, входящую в кухню. Однако, я не посмотрел на нее. Она села лицом ко мне с другой стороны стола. В животе у меня было нехорошее ощущение. Я чувствовал, что не мог есть, когда эта женщина смотрела на меня. Чтобы ослабить свое напряжение, я пошутил Лидии, что в розиной миске было еще два лишних боба, которые она не заметила. Она отделила черенком два боба с точностью, которая заставила меня открыть рот от изумления. Я нервно засмеялся, зная, что как только Лидия сядет, я вынужден буду переместить свои глаза от печки и очутиться в присутствии Жозефины.
В конце концов я неохотно должен был взглянуть через стол на Жозефину. Наступила мертвая тишина. Я недоверчиво уставился на нее. Рот мой открылся. Я услышал громкий смех Лидии и Розы. Мне потребовалось много времени, чтобы привести свои мысли и ощущения в какой-то порядок. Лицом ко мне сидела не Жозефина, которую я только что видел, а прелестная девушка. Она не имела индейских черт лица, как Роза и Лидия. Она больше походила на европейку, чем на индианку. У нее был светло-оливковый цвет лица, очень маленький рот и прекрасный точеный нос, маленькие белые зубы и короткие черные вьющиеся волосы. На левой половине лица у нее была ямочка, которая придавала ее улыбке определенную дерзость.
Это была девушка, которую я несколько лет тому назад встречал несколько раз. Она выдерживала мое внимательное изучение. Ее глаза были дружескими. Мною постепенно овладела какая-то неконтролируемая нервозность. Я кончил тем, что стал строить из себя клоуна, изображая свое неподдельное замешательство.
Они смеялись, как дети. После того, как их смех утих, я захотел узнать, какова была цель артистического представления Жозефины.
- Она практикует искусство выслеживания, - сказала Лидия. - Нагваль учил нас вводить в заблуждение людей, чтобы не обращали на нас внимания. Жозефина очень хорошенькая, и если она идет одна ночью, никто не будет приставать к ней, когда она безобразная и вонючая, а если покажется такой, какова она есть, ну ты сам можешь сказать, что тогда может случиться.
Жозефина утвердительно кивнула, а потом исказила свое лицо в самую мерзкую гримасу.
- Она может удерживать свое лицо таким весь день, - сказала Лидия.
Я стал спорить, что если бы я жил вокруг этих мест, я определенно обратил бы внимание на Жозефину с ее обманчивой внешностью скорее, чем без нее.
- Эта обманчивая внешность была рассчитана на тебя, - сказала Лидия и все трое рассмеялись. - и посмотри, как она ввела тебя в заблуждение. Ты обратил больше внимания на