Андрей Сидерский

Третье открытие силы

заставляя выполнять дыхание металлической собаки и еще более углублять прогиб, после чего я, к своему огромному удивлению, сумел без особых проблем подняться в положение стоя, даже не отталкиваясь руками от поверхности камня.

В третий раз он заставил меня простоять в кольце не менее двадцати минут. Глаза нестерпимо жгло от заливавших их потоков пота, руки онемели, спину начали сводить судороги. Наконец, он сказал:

Все. Теперь ляг на спину и расслабься.

С невыразимым облегчением я вытянулся во весь рост, закрыв глаза и широко раскинув в стороны руки. Солнце жгло нещадно, и трава шурша шевелилась от горячего ветра, однако после немыслимого напряжения мне казалось, что тело мое овевает блаженно прохладный поток влажного воздуха. Весь мой торс буквально распирало от плотно заполнившего его неподвижного огня, центром которого было сердце. Потом огонь сжался в точку, взорвался и выплеснул мое восприятие в какое-то место знакомой и в то же время не знакомой мне бесконечности. Я словно раздвоился. Я слышал шорох травы и шаги уходящего вниз по холму Мастера Чу, ощущал твердость слегка шероховатой поверхности камня под собой, чувствовал солнце на своем животе и одновременно с этим видел залитый черным-черным светом огромный город, распростершийся подо мной. Я был тонкой пленкой восприятия, растянутой в небе над ним. Я видел дома, трубы, трамваи, автомобили, суетливые потоки людей - все это в безмолвии черного света. Постепенно я начал узнавать улицы, хотя видеть их в таком ракурсе было более чем непривычно. Потом я решил, что нужно собраться в какой-нибудь точке. И тут же стянулся в комок восприятия размером с большое яблоко, зависший почему-то на уровне проводов на углу моей улицы.

Интересно как, - подумал я, - ладно, раз уж я здесь, надо бы домой заглянуть...

Я пролетел вдоль улицы - так странно было видеть ее с высоты четвертого этажа, находясь посередине проезжей части - свернул во двор и, как следует прицелившись, ввалился в открытую форточку на кухне своей квартиры. Дома никого не было.

Ну да, она ведь на работе, а дети - на даче с бабушкой, - подумал я и сквозь мерцание заполнявшего все улицы черного света отправился в центр.

Тома действительно была на работе. Она сидела в лаборатории у открытого окна и о чем-то разговаривала с кем-то, кто стоял возле умывальника за шкафом. Когда я влетел в окно, она замолчала и как-то странно огляделась. Я почувствовал, что она почти заметила меня, что еще чуть-чуть, и она зафиксирует меня своим вниманием, и тогда моему восприятию не удастся вернуться в степь, а тело мое каким-то образом перетянется сюда и соберется здесь во плоти, причем, вероятнее всего, без плавок. Это в мои планы не входило, поскольку я чувствовал за собой право провести у моря еще как минимум две недели. Я старательно зацепил какой-то хвостик своего внимания за шорох травы и ощущение солнца на животе и за этот хвостик выволок себя сначала в небо над городом, а потом - обратно в лежащее на каменной плите посреди степи тело. Открыв глаза, я потянулся, встал и спустился к морю. Мастер Чу был там.

Я рассказал ему о том, что произошло.

Это - не важно, хотя, конечно, интересно, - сказал он. - Я думаю, ты вряд ли сумел бы собрать себя там, у тебя не хватило бы энергии, поскольку все это происходило в одном слое реальности, четко отсеченном от остальных, и максимум, что могло бы получиться - это довольно радикальное фиксированное раздвоение. И потом тебе очень сложно было бы вновь полностью собраться в теле. Твое восприятие еще долго оставалось бы размазанным в пространстве между там и здесь.

Это не страшно и даже довольно интересно, однако в наши планы, пожалуй, не входит. Но то, что тебя туда все-таки выбросило, говорит о значительном локальном повышении концентрации энергии в поле среднего света. Мы достигли того, к чему стремились...

Почему город был залит черным, как сажа, светом?