Андрей Сидерский

Третье открытие силы

становишься свободным, если, конечно, ты до него доживаешь, все уже разрешается само собой, ровесники умирают, дети вырастают, и ты можешь мягко и ненавязчиво уйти из их поля восприятия. Близкие люди - самое сложное, избавиться от привязанности к ним труднее всего.

Но тот, кто выдернул себя из своего прошлого - он всегда должен уйти из своих мест, от своих близких?

Не обязательно. Иногда даже, наоборот, бывает лучше, если внешняя канва его жизни не претерпит никаких изменений. Это называют большим отшельничеством.

Малое - когда человек не выдерживает напряжения и уходит. В горы, в лес, в монастырь, в работу, в скит, в другую семью - кто куда... Есть, правда, другой вариант фактического отшельничества - он еще круче, чем большое, но о нем - разговор особый... Дай Бог нам справиться с большим...

Но как же можно жить среди тех, кто стал тебе безразличен?

Совмещение несовместимого - великое искусство. Искренне любить и быть непривязанным, всей душой ненавидеть и оставаться отрешенным, нежно искренне заботиться и сохранять равнодушие, словом, оставаться человеком, не будучи человеческим существом... Ультимативный вызов. Я же говорю - все не так просто... [ИЛЛЮСТРАЦИИ: мост на предплечьях с захватом.] КОФЕЙНЫЙ ЦИГУН И ПАМЯТЬ О ЗАПАДНОМ ВЕТРЕКОФЕЙНЫЙ ЦИГУН И ПАМЯТЬ О ЗАПАДНОМ ВЕТРЕ.

Ненавязчиво мягкий цигун в тишине предрассветных холмов.

Кто скажет, о чем шепчет море, когда закрыты глаза?

Начинался жаркий день второй половины августа, и я вдруг почувствовал, что Мастер Чу до чертиков мне надоел.

С той ночи, когда я познакомился с огненным псом, прошел почти месяц, в течение которого Мастер Чу без устали обучал меня тренировочным последовательностям, которые называл блоками или - на американский манер - сетами асан, каждый день вводя в практику все новые и новые и все более и более сложные элементы.

Как он и говорил, упражнения были организованы в стройные гармоничные комплексы, элементы которых последовательно и гармонично как бы вытекали друг из друга, развертываясь в ряды замысловатых движений и поз, необратимо изменявших состояние моего тела и сознания. День ото дня восприятие мое расширялось, захватывая неведомые мне ранее аспекты реальности и рождая новое понимание истин, прежде казавшихся исчерпывающе незыблемыми.

Самой ключевой из своих практических серий Мастер Чу считал так называемый вводный старт-сет. Он являлся как бы раствором, скреплявшим воедино сеты несколько иного типа - их Мастер Чу именовал стержневыми. Стержневые сеты были составлены наиболее сложными асанами, которые практиковались в режиме глубокой текучести или в режиме полной остановки - очень медленно, с исключительно глубоким входом, длительной фиксацией и плавным, но жестким выходом. В отличие от асан стержневых сетов, асаны, составлявшие собственно старт-сет, подобно асанам солнечного и лунного кругов, выполнялись в режиме скользящего потока - довольно быстро и почти без фиксаций. Мастер Чу говорил, что в старт-сете главное - текучесть и непрерывность движения - как внешнего, так и внутреннего.

Любая тренировка непременно заканчивалась стоп-сетом - последовательностью упражнений, основой которых были различные модификации лотосового креста.

Стоп-сет как бы подводил черту под практикой, перебрасывая восприятие в более тонкие слои реальности. После стоп-сета шли сеты статических дыхательных упражнений - дыхание Силы - и последовательности безмолвных созерцательных техник, названий которых Мастер Чу мне не давал.

Он также говорил, что, если свободного времени мало, стержневые сеты можно выполнять и по-отдельности, однако делать это следует с предельной внимательностью и осторожностью, поскольку тело, не подготовленное текучими движениями старт-сета, может в какой-то момент не выдержать напряжения, а это грозит обернуться травмой или нервным срывом. Как бы то ни было, мы тренировались ежедневно - по три раза - рано утром, в полдень и поздно вечером, и общая длительность тренировки в отдельные дни достигала девяти-десяти часов.

Но, несмотря на столь чудовищные нагрузки, я не чувствовал, чтобы во мне накапливалась усталость. Более того, день ото дня мне казалось, что в моем теле становится все больше и больше свободной энергии. Временами мне даже удавалось вводить себя в режим свободного созерцания Силы. В таких случаях Мастер Чу оставлял меня и куда-нибудь уходил, предварительно напомнив мне, чтобы я не слишком увлекался и остановился точно в тот момент, когда почувствую, что тренировка себя исчерпала.