Карлос Кастанеда

Разговоры с доном Хуаном

потерял достаточно много времени, задавая мне глупые

вопросы о чепухе. Но может быть, это и не твое призвание: научиться всему

о маленьком дымке.

- Ну, а что же я тогда буду делать?

- Позволь дымку обучать тебя столькому, сколькому ты сможешь

научиться.

- Разве дымок тоже учит?

- Конечно, он учит.

- Он учит также, как мескалито?

- Нет, он не такой учитель, как мескалито. Он не показывает тех же

вещей.

- Но чему же тогда учит дымок?

- Он показывает, как обращаться с его силой и научиться принимать его

так часто, как только сможешь.

- Твой о_л_л_и очень пугающий, дон Хуан. Это не было похоже ни на что

из того, что я испытывал ранее. Я думал, что я сошел с ума.

По какой-то причине это была самая упорная мысль, которая приходила

мне в голову. Я воспринимал все с точки зрения человека испытавшего и

другие галлюциногенные опыты, с которыми можно сравнивать, и единственное,

что мне приходило в голову, что с маленьким дымком теряешь рассудок.

Дон Хуан рассеивал мои опасения, говоря, что то, что я чувствовал,

было его невообразимой силой. И для того, чтобы управлять этой силой,

сказал он, следует вести сильную жизнь. Идея сильной жизни включает в себя

не только подготовительный период, но и отношение человека ко всем тем

вещам после того, как он испытал первый опыт. Он сказал, что дымок так

силен, что человек может равняться с ним только стойкостью. Иначе его

жизнь будет разбита на куски.

Я спросил его, имеет ли дымок одинаковое воздействие на каждого. Он

сказал, что дымок производит трансформацию, но не в каждом.

- Тогда какова же особая причина, что дымок произвел особую

трансформацию во мне?

- Это, я думаю, очень глупый вопрос. Ты послушно следовал по всем

требуемым ступенькам. Нет никакого чуда в том, что дымок трансформировал

тебя.

Я еще раз попросил его рассказать о том, как я выглядел. Я хотел

узнать о том, как я выглядел, так как мысль о бестелесном существе,

которую он во мне поселил, была, понятно, невыносимой. Он сказал, что, по

правде говоря, он боялся смотреть на меня. Он ощущал то же самое, что

должен был чувствовать его бенефактор, когда дон Хуан курил первый раз.

- Почему ты так боялся? Я был таким страшным? - спросил я.

- Я никогда не видел раньше никого курящим.

- Ты не видел, как курил твой бенефактор?

- Нет.

- Ты даже никогда не видел себя самого?

- Как бы я мог?

- Ты бы мог курить перед зеркалом.

Он не ответил, а уставился на меня и потряс головой. Я опять спросил

его, возможно ли смотреть в зеркало. Он сказал, что это было бы возможно,

хотя и бесполезно, так как, пожалуй, умрешь от испуга, если не от

чего-нибудь еще.

Я спросил:

- Тогда, значит, выглядишь устрашающе?

- Всю свою жизнь я гадал об этом, - сказал он, - и все же я не

спрашивал и не глядел в зеркало, я даже не думал об этом.

- Но как же я тогда смогу узнать?

- Тебе надо будет ждать, так как я ждал, пока ты не передашь дымок

кому-нибудь еще; конечно, если ты когда-нибудь освоишь его. Тогда ты

увидишь, как при этом выглядит человек. Таково правило.

- Что будет, если я буду курить перед фотокамерой и сделаю снимок

самого себя?

- Я не знаю. Вероятно, дымок обратится против тебя. Но мне кажется,

ты находишь его столь безобидным, что считаешь, что с ним можно играть.

Я сказал ему, что я не собираюсь играть, но ранее он говорил мне, что

дымок не требует определенных шагов и, я думаю, не будет вреда в том,

чтобы хотеть узнать, как ты выглядишь. Он поправил меня, сказав, что он

имел в виду отсутствие необходимости в определенном порядке действий с

дымком в отличие от действий с "травой дьявола"; все, что требуется с

дымком, - сказал он, - так это правильное отношение. С этой точки зрения

следует быть точным в соблюдении правил. Он привел мне пример, объяснив,

что не имеет значения, какая из составных частей курительной смеси собрана

первая, если количество соблюдено правильно. Я спросил, будет ли

какой-нибудь вред, если я расскажу другим о том, что я испытал. Он

ответил, что есть два секрета, которые не должны раскрываться: как

приготовить курительную смесь и как возвращаться. Все остальное,

относящееся к этому предмету, не представляет важности.

Моя последняя встреча с мескалито была серией из четырех сессий,

которая заняла четыре дня подряд. Дон Хуан назвал эту длинную сессию

м_и_т_о_т_.

Это была пейотная церемония для пейтлерос и учеников. Там было четыре

старика, примерно в возрасте дона Хуана, один из которых был

руководителем, и пятеро молодых людей, включая меня. Церемония имела место