физическими упражнениями и ходьбой. Аппендицитом это быть не могло, так как аппендикс у меня был удален. Несмотря на боль, дышал я нормально, с сердцем, судя по пульсу, тоже все было в порядке. Не было ни испарины, ни каких-либо иных симптомов — только сильная, давящая напряженность группы мышц в верхней части живота.
Мне пришло в голову, что судорога, возможно, каким-то образом вызвана прослушанной мною накануне магнитофонной записью. Внимательно изучив пленку и письменный текст, с которого она была сделана, я не обнаружил ничего необычного. На тот случай, если вдруг приметалась какая-нибудь подсознательная установка, я, чтобы ослабить ее, выполнил все установки, записанные на пленке. Однако облегчения не наступило.
Наверное, следовало немедленно вызвать врача, но случай не показался мне настолько серьезным, да и ухудшения не наступало. В то же время и лучше не становилось. Наконец мы решились, но никого из местных докторов вызвать не удалось: одного не было дома, другой играл в гольф.
С половины второго примерно до полуночи судорога и боль продолжались. Обычные домашние способы лечения не помогали. Где-то после двенадцати, когда все мои силы были уже на пределе, я заснул.
Проснувшись рано утром, я обнаружил, что судорога и боль прошли. Осталось лишь болезненное ощущение в мышцах диафрагмы, какое бывает после долгого и сильного кашля. Так до сих пор и непонятно, чем был вызван этот приступ. Упоминаю о нем только потому, что он был первым из необычных явлений, физических или иных, которые стали со мной происходить.
Оглядываясь назад, можно предположить, что это было прикосновение волшебной палочки, а точнее, удар обухом. Но тогда я еще не подозревал об этом.
Недели через три произошло второе важное событие. После случившейся со мной судороги я прекратил эксперименты с магнитофонной записью, так как меня не покидало сильное подозрение, что между ними есть какая-то связь. Таким образом, никакого видимого толчка ко второму происшествию не было.
Случилось это опять в воскресенье, после обеда, когда вся семья ушла в церковь. Я прилег на кушетку в гостиной, чтобы немного соснуть, пока в доме тихо. Едва я лег ничком (головой на север, если это имеет какое-либо значение), как вдруг почувствовал на себе нечто вроде пучка света или луча, исходящего с северной части неба под углом примерно 30 градусов к горизонту. Ощущение было такое, словно какой-то теплый свет охватил меня. Только это был дневной свет, и луч был невидимым (если только он на самом деле был).
Сначала я решил, что это солнечный луч, хотя на северной стороне дома такое было невозможно. Как только свет пронизал все мое тело, оно начало сильно дрожать, точнее сказать, вибрировать. Я не мог сделать ни одного движения, было ощущение, что я словно зажат в тисках.
Потрясенный и напуганный, я стал заставлять себя двигаться, преодолевая сопротивление каких-то невидимых оков. Когда наконец мне удалось медленно сесть на кушетке, дрожь и вибрация постепенно сошли на нет, и я получил возможность двигаться свободно.
Я встал и прошелся по комнате. Никакого провала в сознании я не заметил. Часы показывали, что с того времени, как я лег на кушетку, прошло лишь несколько секунд. Во время всего происшествия глаза мои были открыты, и я слышал доносящиеся с улицы звуки. Я выглянул в окно, особенно внимательно посмотрев на север, сам не зная зачем. Кругом было спокойно, ничего необычного. Дивясь столь странному событию, я вышел из дому пройтись.
В течение последующих шести недель то же самое происходило со мной еще девять раз — в разное время и в разных местах. Общим было одно: это начиналось сразу после того, как я ложился отдыхать или спать. Каждый раз для того, чтобы сесть, мне приходилось преодолевать сильное сопротивление — после этого 'дрожь' затихала. Хотя мое тело 'ощущало' вибрацию, внешне она никак не проявлялась.
Перебирая свои скромные познания в медицине, я вспомнил об эпилепсии, но скоро сообразил, что, во-первых, эпилептики не помнят своих ощущений во время припадков, а во-вторых, это наследственная болезнь, к тому же проявляющаяся уже в раннем возрасте. Ко мне это не подходило.
Оставалось предположить какое-то заболевание мозга, например опухоль. Но и в этом случае симптомы были нетипичными, однако кто знает... С трепетом переступил я порог нашего давнего семейного врача доктора Ричарда Гордона и описал ему свои симптомы. Опытный диагност и специалист по внутренним болезням, он должен был разобраться, в чем тут дело. К тому же он знал мои