Платон

Парменид

самому себе.

Аристотель. По-видимому.

Парменид. Далее, если нечто отлично от чего-либо, то не от отличного ли будет оно отлично?

Аристотель. Безусловно.

Парменид. Итак, есть ли все не-единое иное по отношению к единому и единое - иное по

отношению к тому, что неедино?

Аристотель. Как же иначе?

Парменид. Следовательно, единое должно быть иным по отношению к другому.

Аристотель. Да, должно.

Парменид. Но смотри-ка: само тождественное и иное не противоположны ли друг другу?

Аристотель. Как же иначе?

Парменид. Так может ли тождественное находиться когда-либо в ином или иное в

тождественном?

Аристотель. Не может.

Парменид. Но если иное никогда не может находиться в тождественном, то среди

существующего нет ничего, в чем находилось бы иное в течение какого бы то ни было времени;

ведь если бы оно хоть какое-то время в чем-либо находилось, то в течение этого времени отличное

находилось бы в тождественном. Не так ли?

Аристотель. Так.

Парменид. А если иное никогда не находится в тождественном, то оно никогда не может

находиться ни в чем из существующего.

Аристотель. Верно.

Парменид. Следовательно, иное не может находиться ни в том, что неедино, ни в едином.

Аристотель. Конечно, нет.

Парменид. Следовательно, не посредством иного будет отличным единое от того, что неедино,

и то, что неедино, - от единого.

Аристотель. Нет.

Парменид. Равным образом и не посредством себя самих они будут различаться между собою,

так как не причастны иному.

Аристотель. Конечно.

Парменид. Если же они различны не посредством себя самих и не посредством иного, то не

ускользнет ли вовсе их обоюдное различие?

Аристотель. Ускользнет.

Парменид. Но с другой стороны, то, что неедино, не причастно единому; в противном случае

не-единое не было бы не-единым, а каким-то образом было бы единым.

Аристотель. Правда.

Парменид. Но не-единое не будет также и числом, потому что, обладая числом, оно ни в коем

случае не было бы не-единым.

Аристотель. Конечно, нет.

Парменид. Что же? Не есть ли не-единое часть единого? Или и в этом случае не-единое было

бы причастно единому?

Аристотель. Было бы причастно.

Парменид. Следовательно, если вообще это - единое, а то - не-единое, то единое не может быть

ни частью не-единого, ни целым в отношении него как части; и, с другой стороны, не-единое тоже

не может быть ни частью единого, ни целым в отношении единого как части.

Аристотель. Конечно, нет.

Парменид. Но мы говорили, что вещи, между которыми нет ни отношения части к целому, ни

целого к части, ни различия, будут тождественными между собою.

Аристотель. Да, говорили.

Парменид. Но если дело обстоит так, не должны ли мы утверждать, что единое тождественно

не-единому?

Аристотель. Должны.

Парменид. Следовательно, выходит, что единое отлично от другого и от себя самого и в то же

время тождественно ему и самому себе.

Аристотель. Пожалуй, это верный вывод из данного рассуждения. Парменид. Но не будет ли

единое также подобно и неподобно себе са-

мому и другому?

Аристотель. Может быть.

Парменид. По крайней мере, раз оно оказалось иным по отношению к другому, то и другое

должно бы быть иным по отношению к нему.

Аристотель. Как же иначе?

Парменид. Но, не правда ли, оно так же отлично от другого, как другое от него, - не более и не

менее?

Аристотель. Конечно.

Парменид. Если не более и не менее, то, значит, одинаково.

Аристотель. Да.

Парменид. Итак, поскольку единое испытывает нечто отличное от другого и наоборот,

постольку единое по отношению к другому и другое по отношению к единому испытывают одно и

то же.

Аристотель. Что ты хочешь сказать?

Парменид. Вот что. Не прилагаешь ли ты каждое из имен к какой-либо вещи?

Аристотель. Прилагаю.

Парменид. А одно и то же имя можешь ли ты использовать чаще, чем один раз?

Аристотель. Конечно.

Парменид. Но разве, произнося его один раз, ты обозначаешь им то, к чему оно относится, а

произнося его много раз, обозначаешь нечто другое? Или же неизбежно, произносишь ли ты одно

и то же имя однажды или многократно, ты всегда обозначаешь им одно и то же?

Аристотель. Как же иначе?

Парменид. Но ведь и слово 'иное' есть имя чего-то.

Аристотель. Конечно.

Парменид. Следовательно, когда ты его произносишь - однажды или многократно, - то делаешь

это не для обозначения чего-либо другого, и не другое ты называешь, а только то, чему оно служит

именем.

Аристотель. Безусловно.

Парменид. И вот, когда мы говорим, что другое есть нечто отличное от единого и единое -