Платон

Парменид

это опять-таки очевидно.

Парменид. И вот что: не представляется ли необходимым, чтобы начало или другая какая-либо

часть единого или чего-либо другого - если только это часть, а не части - была единым, как часть?

Аристотель. Представляется.

Парменид. Но если так, то единое будет возникать одновременно с возникновением и первой и

второй [части] и при возникновении других оно не отстанет ни от одной, какая бы к какой ни

присоединялась, пока, дойдя до последней, не сделается целым единым, не пропустив в своем

возникновении ни средней, ни первой, ни последней, ни какой-либо другой [части].

Аристотель. Верно.

Парменид. Следовательно, единое имеет тот же возраст, что и все другое, так что если единое

не нарушает своей природы, то оно должно возникнуть не прежде и не позже другого, но

одновременно с ним. И согласно этому рассуждению, единое не может быть ни старше, ни моложе

другого и другое ни старше, ни моложе единого, а, согласно прежнему, оно и старше и моложе

[другого], равно как другое и старше и моложе единого.

Аристотель. Да, конечно.

Парменид. Вот каково единое и вот как оно возникло. Но что сказать далее о том, как единое

становится старше и моложе другого, а другое - старше и моложе единого, и о том, как оно не

становится ни моложе, ни старше? Так ли обстоит дело со становлением, как и с бытием, или ина-

Аристотель. Не могу сказать.

Парменид. А я ограничусь следующим: если одно что-нибудь старше другого, то оно может

становиться старше лишь настолько, насколько оно отличалось по возрасту уже при

возникновении, и равным образом младшее не может становиться еще моложе, потому что равные

величины, будучи прибавлены к неравным - времени или чему-либо другому, - всегда оставляют

их различающимися настолько, насколько они различались с самого начала.

Аристотель. Как же иначе?

Парменид. Итак, одно существующее никогда не может становиться старше или моложе

другого существующего, коль скоро по возрасту они всегда различаются одинаково: одно есть и

стало старше, другое есть и стало моложе, но они не становятся [таковыми].

Аристотель. Верно.

Парменид. Поэтому единое существующее никогда не становится ни старше, ни моложе

другого существующего.

Аристотель. Конечно, нет.

Парменид. Но посмотри, не становятся ли они старше и моложе [друг друга] таким образом?

Аристотель. Каким именно?

Парменид. Таким, каким единое оказалось старше другого и другое старше единого.

Аристотель. Так что же из этого следует?

Парменид. Когда единое старше другого, то оно, надо полагать, просуществовало больше

времени, чем другое.

Аристотель. Да.

Парменид. Но посмотри-ка еще: если мы станем прибавлять к большему и меньшему времени

равное время, то будет ли большее время отличаться от меньшего на равную или на меньшую

часть?

Аристотель. На меньшую.

Парменид. Итак, впоследствии единое будет отличаться по возрасту от другого не настолько,

насколько оно отличалось сначала, но, получая то же приращение времени, что и другое, оно по

возрасту будет постоянно отличаться от другого меньше, чем отличалось прежде. Не правда ли?

Аристотель. Да.

Парменид. Итак, то, что различается по возрасту сравнительно с чем-нибудь меньше, чем

прежде, не становится ли моложе прежнего по отношению к тому, сравнительно с чем прежде

было старше?

Аристотель. Становится.

Парменид. Если же оно становится моложе, то другое не становится ли в свою очередь старше

единого, чем было прежде?

Аристотель. Конечно, становится.

Парменид. Итак, то, что возникло позже, становится старше сравнительно с тем, что возникло

раньше и есть старше. Однако младшее никогда не есть, а всегда только становится старше

старшего, потому что последнее увеличивается в направлении к 'моложе', а первое - в направле-

нии к 'старше'. В свою очередь старшее таким же образом становится моложе младшего, потому

что оба они, направляясь к противоположному им, становятся взаимно противоположными:

младшее - старше старшего, а старшее - моложе младшего. Но стать таковыми они не могут,

потому что если бы они стали, то уже не становились бы, а были бы. На самом же деле они

[только] становятся старше и моложе друг друга: единое становится моложе другого, потому что

оказалось старшим и возникшим раньше, а другое - старше единого, потому что возникло позднее.

На том же основании и другое подобным же образом относится к единому, поскольку оказалось,

что оно старше его и возникло раньше.

Аристотель. Да, это представляется так.