Платон

Парменид

в другом, если

единое отдельно от другого и не имеет частей.

Аристотель. Как же иначе?

Парменид. Следовательно, другое никоим способом не может быть причастным единому, раз

оно не причастно ему ни по частям, ни в целом.

Аристотель. Выходит, так.

Парменид. Поэтому другое никоим образом не есть единое и не имеет в себе ничего от

единого.

Аристотель. Конечно, нет.

Парменид. Следовательно, другое не есть также многое, потому что если бы оно было многим,

то каждое из многого было бы одной частью целого. На самом же деле другое в отношении

единого не есть ни единое, ни многое, ни целое, ни части, раз оно никак не причастно единому.

Аристотель. Правильно.

Парменид. Поэтому другое и само не есть два или три, и в себе их не содержит, коль скоро оно

совсем лишено единого.

Аристотель. Да.

Парменид. Следовательно, другое ни само не есть подобное и неподобное единому, ни в себе

подобия и неподобия не содержит: ведь если бы другое было подобно и неподобно либо содержало

в себе подобие и неподобие, то, полагаю я, другое в отношении единого содержало бы в себе две

взаимно противоположные идеи.

Аристотель. Это очевидно.

Парменид. Но ведь оказалось невозможным, чтобы было причастно двум то, что не причастно

даже одному.

Аристотель. Оказалось.

Парменид. Стало быть, другое не есть ни подобное, ни неподобное, ни то и другое вместе,

потому что, будучи подобным или неподобным, оно было бы причастно одной из двух идей, а

будучи тем и другим вместе, причастно двум противоположным идеям, что, как выяснилось,

невозможно.

Аристотель. Верно.

Парменид. Следовательно, другое не есть ни тождественное, ни различное, оно не движется и

не покоится, не возникает и не гибнет, не есть ни большее, ни меньшее, ни равное и никакого

другого из подобных свойств не имеет; ведь если бы другое подлежало чему-либо такому, оно

было бы причастно и одному, и двум, и трем, и нечетному, и четному, а между тем ему оказалось

невозможным быть этому причастным, поскольку оно совершенно и всецело лишено единого.

Аристотель. Сущая правда.

Парменид. Таким образом, если есть единое, то оно в то же время не есть единое ни по

отношению к себе самому, ни по отношению к другому.

Аристотель. Совершенно верно.

[Относительное и абсолютное отрицание единого с выводами для единого]

Парменид. Хорошо. Не следует ли после этого рассмотреть, какие должны быть следствия,

если единое не существует?

Аристотель. Следует.

Парменид. В чем, однако, состоит это предположение: 'Если единое не существует'?

Отличается ли оно от предположения: 'Если не-единое не существует'?

Аристотель. Конечно, отличается.

Парменид. Только отличается или же суждения 'если не-единое не существует' и 'если единое

не существует' прямо противоположны друг другу?

Аристотель. Прямо противоположны.

Парменид. А если бы кто сказал: 'Если великое, малое или что-либо другое в этом роде не

существует', то разве не показал бы он, что под несуществующим он в каждом случае разумеет

нечто иное?

Аристотель. Конечно.

Парменид. Так и теперь, когда кто-нибудь скажет: 'Если единое не существует', - не покажет

ли он этим, что под несуществующим он понимает нечто отличное от иного? И мы знаем, что он

хочет сказать.

Аристотель. Знаем.

Парменид. Итак, говоря 'единое' и присовокупляя к этому либо бытие, либо небытие, он

выражает, во-первых, нечто познаваемое, а во-вторых, отличное от иного; ведь то, о чем

утверждается, что оно не существует, можно, тем не менее, познать, как и то, что оно отлично от

иного, не правда ли?

Аристотель. Безусловно.

Парменид. Поэтому с самого начала следует говорить так: чем должно быть единое, если оно

не существует? И вот, оказывается, что ему, прежде всего, должно быть присуще то, что оно

познаваемо, иначе мы не могли понять слов того, кто сказал бы: 'Если единое не существует'.

Аристотель. Верно.

Парменид. Далее, от него должно быть отлично иное, ведь иначе и единое нельзя было бы

называть отличным от иного.

Аристотель. Конечно.

Парменид. Следовательно, кроме познаваемости ему присуще и отличие. Ведь когда кто

говорит, что единое отлично от иного, тот говорит не об отличии иного, но об отличии единого.

Аристотель. Очевидно.

Парменид. Кроме того, несуществующее единое причастно 'тому', 'некоторому', 'этому',

'принадлежащим этому', 'этим' и всему остальному подобному. В самом деле, если бы оно не

было причастно 'некоторому' и другим упомянутым [определениям], то не было бы речи ни о