Э. Я. Голосовкер

Сказания о Титанах (Часть 1)

юной лебеди на урочище Кихреи, близ Спарты.

      Жила у речного берега в Кихрее лебединая дева, по имени Леда[18], и была она и девой, и лебедью: голова, руки и грудь девичьи, а вдоль рук, от плеч, перистыми рукавами спадали лебединые крылья, и такие широкие, пушистые, богатые, все в кудрях, словно на Леде сорочка лебяжья...

      Ляжет, бывало, Леда грудью на воду, поставит два крыла парусами, и кажется -- впрямь лебедь плывет. А как выйдет на берег, встряхнется, спустит небрежно крылья с плеч пуховой шалью, закутается в нее -- и вот уже не лебедь перед тобой, а дева.

      И откуда только вышла она такой? Из жемчужины, что ли?

      Ляжет под платаном -- новое диво: справа подойдешь -- лебедь дремлет, слева подойдешь -- девушка на коврике из лебяжьего пуха нежится; и все тело ее словно в золоте текучем выкупано.

      А не то стоит Леда над рекой и поет. Крутом рыбы застыли стаями: слушают песню. Кончит она петь, и унесут рыбы ее песню в речную глубину, и будет эта песня Леды еще долго переливаться на их чешуе, играя невиданными на земле красками.

      Долго летал над землей серебряным лебедем Аполлон, отвергнутый нимфой Марпессой, и увидел он с неба дремавшую под деревом лебединую деву. Слетел к ней юный бог. И с той поры часто посещал Аполлон Леду в образе чудного лебедя.

      Жил тогда близ Кихреи титан-великан Левкипп, славный белыми конями, и нашел он как-то спозаранку на берегу большое серебряное яйцо, такое яйцо, что и жеребенок мог бы из него вылупиться, а не только лебедь. Догадался Левкипп, что не простая птица снесла это яйцо, что оно от титанова племени, и положил его в каменном гроте, у конской ограды. Вернулся к вечеру в грот и видит: лежит в гроте двумя серебряными пустыми половинками надвое расколотое яйцо, и сидят близ тех половинок две девушки: одна -- вся как улыбка раннего утра, другая -- как сияние лунного вечера, и кормит их белая кобылица из его стада молоком.

      Присмотрелся к ним Левкипп и назвал одну из них Фойбой, а другую Гилаейрой. Нимфы же прозвали их Белыми Кобылицами -- Левкиппидами.

      Оборотнями были сестры Левкиппиды: могли они превращаться и в лебедей, и в белых кобылиц. И так похожи были издалека те лебеди на кобылиц, что нельзя было никак различить, лебеди ли плывут по небу или то крылатые кони: и шеи у коней лебединые, и крылья у них лебединые, и ноги они поджимают по-птичьи.

      Смотрит на Левкиппид Левкипп и радуется: что за веселые девушки! Что за красавицы!

      Выйдут они, бывало, из грота двумя девами, взмахнут трижды руками, словно крыльями, и взмоют к небу двумя белыми лебедями. А чуть ударятся грудью с лета об землю -- и вот уже не лебеди они, а белые кобылицы. Тут и чуда нет. Не одним же богам быть оборотнями.

      Родились Левкиппиды, и не стало в Кихрее Леды. Рассказывали серые гусыни, будто сам Зевс-Кронид унес ее на гору Тайгет и спрятал у озера, в густом можжевельнике.

      Но иное рассказывали сизые утки. От уток услыхал и старый лебедь.

      Был брат у Левкиппа -- титан Тиндарей-Потрясатель, ловец птиц и зверей. Ясной, как день, была его жизнь. Но чуть только придет в ярость, все крушил он и потрясал, как гром. Потому и прозвали его Потрясатель. Приглянулась ему Леда, лебединая дева. Стал охотиться на нее. Но никак не удавалось ему ее поймать, ускользала от него Леда. Как услышал Тиндарей о том, что исчезла Леда из Кихреи, отправился он за ней на поиски в горы и лесные дебри. Не нашел он Леды в горах и лесах. Зато нашел он в чаще Тайгета, близ озера, серебряное яйцо, еще большее, чем то, что нашел Левкипп. И вышли из того яйца на Тайгете двое юношей небывалых: красотой сияющей и мощью они были как боги, и такой свет исходил от них, словно каждый из них нес в себе солнце. Считали они себя детьми Зевса. Но сами не знали, смертны они или бессмертны.

      Дали одному из них имя Кастор, а другому имя Полидевк.

      Но молва нарекла их именем Диоскуры -- сыны Зевса.

      И любили друг друга братья. Кастор и Полидевк, как правая рука любит левую, как одна капля воды любит другую каплю воды. Шип не смел оцарапать одного, чтобы тотчас не был поранен другой. Волна не смела омыть одного, чтобы тотчас не омыть и другого.

      Тиндарей увел за собой юношей в Лаконию, и считался он там их отцом. Да и чем титан-великан им не отец? Только был Тиндарей из рода долголетних, но уже смертных титанов.

      Умел Кастор, как никто, укрощать диких коней. Умел Полидевк, как никто, с одного удара валить наземь любого полубога.