Э. Я. Голосовкер

Сказания о Титанах (Часть 1)

      -- Иди и попробуй. Трудно зверю не звереть в борьбе: растерзают его другие звери. Но иной незверь зверее зверя. Не учил вас этому Хирон.

      И ушел мальчик-бог Асклепий от учителя кентавра Хирона.

      Только еще раз явился как-то Асклепий к Хирону, под осень.

      Был он уже по виду не юношей, а могучим богом и таил свои слова и мысли.

      Сказал:

      -- Я иду исцелять смертных от смерти. Я испытал себя. Зверь умеет умирать, а мысль умирать не хочет. Сильнее, чем тело, страдает от сознания смерти мысль...

      И хотя бессмертные не прощаются, а только радуются и сиянием приветствуют друг друга при разлуке и встрече, Асклепий, уходя, глубоко заглянул в глаза Хирону и простился с ним по-земному, а не как жители неба, и по-земному простился с ним Хирон, сын Крона.

      Как раз тогда пришла пора великих походов и подвигов. Возмужав, один за другим покидали полубоги-герои пещеру Хирона и самого учителя и шли в неведомые земли великанов и чудовищ. Говорил им в напутствие Хирон:

      -- Вот вы и взялись за дело. Соблюдайте же, идя на зверя, закон звериной правды, идя на людей -- людской. Есть закон правды для людей и зверей, но нет закона правды для чудовища: для чудовища есть только рука героя. У чудовища жалости нет.

      И, отъезжая, уже не говорили герои-полубоги Хирону, как бывало прежде:

      'Зачем нам жалость? Разве жалость у героя -- не слабость? Нам нужна только радость победы'.

      Теперь они знали, что и у барса высшая радость -- радость победы. Барс же -- зверь лесной.

      И, смотря с Пелиона вслед ушедшим, вспоминал Хирон, как спрашивали его, бывало, юные питомцы:

      'А разве у богов Олимпа есть жалость?'

      И отвечал им Хирон:

      'У них есть радость'.

      И спрашивали питомцы:

      'Они злы?'

      И Хирон качал головой.

      И спрашивали:

      'Они добры?'

      И Хирон снова качал головой и говорил:

      'Они радостны. И гневно карают омрачающих радость богов. Ненавистен им тот, кто тревожит Олимп, и отвечают они нарушителям огнем и потопом'.

      Отъезжали герои, и задумывался Хирон о том, сохранят ли они его заветы.

      Умчали резвые ноги и внучку Хирона Меланиппу на поиски Актеона-охотника. Все в крови, с пенящейся пастью вернулись с охоты его собаки-друзья и вели себя как безумные: не ели, не пили; то собирались они на краю поляны и все смотрели, жалко воя, в сторону дальних лесов Киферона, и из их собачьих глаз катились слезы; то кружились на месте и хватали зубами кого-то неведомого -- невидимку.

      Ничего не утаишь от леса. Весь вслушивается он, миллионами ушей, и летят к нему тысячи вестников: кто на ветре, кто на волне, кто на капле дождевой, а кто на приблудном листике. А птицы, муравьи, мошки? Мало ли их, лесных вестников! Перескажут все вести лесу.

      И узнал в лесу Хирон об участи полубога Актеона-охотника.

      Побежал Актеон вдогонку за золоторогой ланью Артемиды-охотницы. Бежит и кричит ей задорно:

      'Не уйдешь ты от Актеона! Артемиду и ту догоню!'

      Добежали они так до горы Киферон. Услыхала богиня Артемида слова юноши-героя -- и уже мчится с ним рядом, заглядывая ему на бегу в глаза. Узнал Актеон богиню, да слишком поздно. За то, что посмел состязаться с богиней, обратила она Актеона в ветвистого оленя и сама оленем обернулась.

      Издалека по следу охотника бежала его охотничья пелионская свора. Понеслась Артемида наперерез собакам и, когда очутилась перед ними, повернула обратно и пошла оленем впереди собак по следу Актеона, а собаки -- гоном за нею.

      Догнала олень-Артемида Актеона-оленя. Кинулась в сторону. Смешала запахи. Стала невидимкой.

      Не заметили собаки хитрости богини: впереди них как был, так и остался убегающий олень. Не признали они в олене хозяина, гонят его с яростным лаем. И придала им Артемида быстроту небывалую. Настигают оленя.

      Заметил Актеон-олень погоню. Узнал своих собак. Не он теперь охотник: он -- дичь. Стал гонитель гонимым. Видит пасти собачьи. Хочет им, своим друзьям, слово сказать: говорит в уме, но не может громко выговорить оленьим ртом. Оставила ему богиня в зверином образе человечий разум. И терзается разум в бессильной муке передать словом свою мысль собакам. Слезы стоят в его оленьих глазах. Но не слышат его мысленных слов собаки. Обезумели звери. Уже терзают ему ноги на бегу. Впились зубами... Разорвали они оленя-Актеона и умчались, сами не зная куда...

      Только ключ, забивший на том месте, где был растерзан Актеон, нашел в лесу