Шри Парамаханса Йогананда

Автобиография монаха (Часть 1)

который желал поститься в течение долгого времени,

учитель, смеясь, говорил: 'Почему бы не бросить собаке кость?' /12/.

Здоровье Шри Юктешвара было превосходным, я никогда не видел его

больным /13/. Чтобы выразить уважение к мирским обычаям, он разрешал

своим ученикам, по их желанию, обращаться к варчам. 'Врачи,--говорил

он,--должны работать, исцеляя больных при помощи Божественных законов

в их применении к материальному миру'. Но он подчеркивал превосходство

психотерапии и часто повторял: 'Мудрость--вот величайший очиститетль'.

--Тело--вероломный друг. Давайте ему то, что положено, не более.

Страдание и удовольствие преходящи, терпите же действие

противоположностей. сохраняя спокойствие, стремясь в то же время стать

выше их власти. Воображение--это та дверь, в которую входит как

болезнь, так и исцеление. Не верьте в реальность болезни, даже когда

вы больны, и ваш непрошенный посетитель убежит прочь!'

Среди учеников было немало врачей. 'Изучившие физиологию должны

двигаться дальше и изучать науку о душе,--говорил он им.--Прямо за

телесным организмом скрывается тонкая духовная механика' /14/.

Шри Юктешвар советовал своим студентам жить в соответствии с образцами

добродетели как Запада, так и Востока. Во внешней жизни он вел себя

по-западному, оставаясь внутри последователем духовных идеалов

Востока. Он высоко ценил прогрессивный, продуктивный и гигиенический

образ жизни Запада, равно как и религиозные идеалы, освятившие Восток

за многие сотни лет.

Я не был и ранее чужд дисциплине; дома отец был строг, не редко и

Ананта высказывал суровость. Но воспитание, которое давал Шри Юктешвар

нельзя назвать иначе, как самым сильнодействующим. Стремящийся сам к

совершенству, гуру относился и к своим ученикам с чрезвычайным

критицизмом, касалось ли это текущих занятий или тонких нюансов

поведения.

'Хорошие манеры без искренности подобны прекрасной мертвой

женщине,--заметил он в одном подходящем случае.--Прямота без

вежливости похожа на нож хирурга: она действенна, но неприятна.

Искренность в соединении с вежливостью полезна и приятна'.

Учитель, по-видимому, был удовлетворен моим духовным прогрессом, ибо

он нередко упоминал о нем. Но в других вещах я не раз слушал порицание

моих главных недостатков: невнимательности, периодам плохого

настроения, несоблюдения некоторых правил этики, иногда расбросанности

в действиях.

'Посмотри, как хорошо организованы и распределены дела твоего отца,

Бхагабати',-- сделал мне замечание учитель. Вскоре после моего первого

визита в Серампур оба ученика Лахири Махасайа встретились друг с

другом. Отец и учитель относились друг к другу с глубоким уважением.

Оба построили прекрасную внутреннюю жизнь на духовных основах, прочных

как гранит и неподвластных времени.

В юности усвоил сомнительные уроки одного странствующего учителя. Чела

не обязан чересчур беспокоиться о мирских делах. И если я не выполнял

своих дел или выполнял их небрежно, мне не высказывали порицания.

Человеческая природа легко усваивает такие наставления. Однако

беспощадная плетка мастера быстро изгнала приятные иллюзии

безответственности.

' Те, кто слишком хороши для этого мира, украшают какой-нибудь

другой,--заметил однажды Шри Юктешвар.--Но пока ты дышишь воздухом

земли, ты обязан оказывать другим людям поллезные услуги. Только тот,

кто полностью освоил состояние прекращения дыхания /15/, освобождается

от космических императивов'. 'Когда ты достигнешь конечного

совершенства, я не премину сообщить тебе об этом'.

Учителя нельзя было подкупить даже любовью. Он не проявлял

снисходительности к тем, кто, как и я, сами пожелали стать его

учениками.

Находились ли мы, учитель и я, среди чужих людей, или оставались

наедине друг с другом.--он всегда говорил ясно и укорял резко. Даже

самое незначительное проявление поверхности или неустойчивости не

ускользало от его внимания и вызывало суровое порицание. Такое

обращение было не легко вынести; но мое решение позволить Шри

Юктешвару как бы прогладить горячим утюгом все изгибы моей психологии

оставалось неизменным. И пока он трудился над этой титанической

задачей, я много раз вздрагивал под ударами его дисциплинирующего

молота.

'Если тебе не нравятся мои слова, ты волен уйти в любое время,--уверил

меня учитель.--От тебя мне ничего не нужно, кроме твоего роста.

Оставайся лишь, если ты чувствуешь благотворное влияние.

Я бесконечно благодарен ему за те удары, которыми он смирял мое