Карлос Кастанеда

Активная сторона бесконечности

-

объявил он мне в другой день. - Не скажу, что я могу объяснить эти

превращения или хотя бы верю в то, что они на самом деле происходят, но

в качестве интеллектуального упражнения очень интересно подумать о том,

что превращение в змей и горных львов не так трудно, как то, что делал

водяной шаман. В такие моменты я задействую свой разум таким образом,

что перестаю быть антропологом и начинаю реагировать на то, что чую

нутром. А нутром я чую, что эти шаманы определенно делают что-то такое,

что невозможно научно зафиксировать и вообще обсуждать, если ты в

здравом уме.

Например, есть облачные шаманы, которые превращаются в облака, в

туман. Я никогда этого не видел, но я знавал одного облачного шамана. Я

не видел, чтобы он исчезал или превращался в туман на моих глазах, как

тот, другой шаман превратился в воду. Но однажды я погнался за облачным

шаманом, и он просто исчез - в таком месте, где спрятаться просто негде.

Хотя я не видел, как он превратился в облако, но он исчез! Я не могу

объяснить, куда он девался. Там, где он пропал, не было ни скал, ни

растительности. Я был там через полуминуты после него, но шамана уже не

было.

Я гнался за этим человеком, чтобы получить информацию, - продолжал

Билл. - Но он не хотел уделить мне время. Он был очень дружелюбен, но и

только.

Билл рассказал мне еще массу других историй - о соперничестве и

политических группировках индейцев в разных резервациях, о кровной мести,

вражде, дружбе и т.д. и т.п. - все это не интересовало меня ни в

малейшей степени. А вот истории о превращениях шаманов и привидениях

давали мне серьезную эмоциональную встряску. Они меня одновременно и

привлекали, и пугали. Но почему они меня привлекают или пугают, я не мог

понять, как ни пытался. Могу только сказать, что эти шаманские истории

задевали меня на каком-то неизвестном, телесном уровне, я бы даже сказал,

на уровне внутренностей.

Еще во время этой поездки я понял, что индейские сообщества

Юго-Запада - это действительно сообщества закрытые. И я в конце концов

согласился с тем, что мне действительно нужно было пройти основательную

теоретическую подготовку, что разумнее было бы заняться полевой

антропологической работой в такой сфере, с которой я знаком или в

которой имеется некоторая конкуренция.

Когда наша поездка закончилась, Билл отвез меня на автобусную

станцию в Ногалес, штат Аризона. Оттуда мне предстояло вернуться в

Лос-Анджелес. Пока мы сидели в зале ожидания, Билл по-отечески поучал

меня, напоминая, что неудачи в антропологической полевой работе неизбеж-

ны, но они являются признаками приближения к цели или моего созревания

как ученого.

И вдруг он наклонился ко мне и движением подбородка указал на

противоположный конец зала.

- Кажется, вон тот старик, который сидит на скамейке в углу, - это

и есть тот человек, о котором я тебе рассказывал, - прошептал он мне на

ухо. - Я не совсем уверен, потому что я видел его перед собой, лицом к

лицу, только один раз.

- Который человек? Что ты мне о нем рассказывал? - спросил я.

- Когда мы говорили о шаманах и шаманских превращениях, я рассказал

тебе, как однажды я встретил облачного шамана.

- Да-да, я помню, - сказал я. - Это и есть облачный шаман?

- Нет, - сказал Билл, - но мне кажется, что это товарищ или учитель

облачного шамана. Я их обоих видел вместе много раз - правда, издалека и

много лет назад.

Я вспомнил, что Билл мельком упоминал, причем не в связи с облачным

шаманом, о существовании некоего таинственного старика, бывшего шамана;

этот старый мизантроп из индейцев юма одно время был ужасным колдуном.

Об отношениях этого старика с облачным шаманом мой друг никогда ничего

не рассказывал, но, очевидно, это был настолько важный пункт для Билла,

что он был уверен - я тоже об этом знаю.

Странное беспокойство неожиданно овладело мной и заставило вскочить