Кристофер Мур

Практическое демоноводство

привели бы Трэвиса на Чеширскую улицу. А замолчав, наткнулась на его недоуменный взгляд.

– Давайте, я нарисую вам карту, — предложила она, вытащила из передника карандаш, склонилась над столом и принялась чертить на салфетке.

Их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.

– Вы очень красивы, — сказал Трэвис.

Дженни взглянула на него. Она не знала, улыбнуться ей или закричать. Еще рано, подумала она. Я не готова.

– Вы напомнили мне одну девушку.

– Спасибо... — Она попробовала вспомнить, как его зовут. — ...Трэвис.

– Давайте вечером вместе поужинаем?

Дженни постаралась придумать отговорку. Не получилось. Прежняя, что выручала ее лет десять, — уже отмерла. А в одиночестве она прожила недостаточно долго, чтобы изобрести новую. Дженни чувствовала, будто изменяет Роберту уже только потому, что разговаривает с этим парнем. Но она — женщина незамужняя. Наконец. Она записала на салфетке под картой номер своего телефона.

– Мой номер — внизу. Позвоните мне вечером, часов в пять, и что-нибудь придумаем, ладно?

Трэвис сложил салфетку в нагрудный карман рубашки.

– Тогда до вечера, — сказал он.

– Ох, только не это! — произнес чей-то грубый голос.

Дженни оглянулась, но сзади стоял лишь пустой стул.

– Вы слышали? — спросила она Трэвиса.

– Что слышал? — Он яростно глянул в сторону стула.

– Н-ничего. Похоже, мне уже мерещится.

– Успокойтесь, — сказал Трэвис. — Я не кусаюсь. — И он снова пристально глянул на стул.

– Ваш заказ готов. Сейчас вернусь.

Она принесла поднос и расставила на столе тарелки. Пока Трэвис ел, она раскладывала кофейные фильтры для дневной смены, время от времени поднимая голову и улыбаясь молодому человеку. Тот сразу прекращал жевать и улыбался в ответ.

С ней все в порядке — все в полном порядке. Одинокая женщина, может позволить себе все, что заблагорассудится. Может ходить ужинать с кем пожелает. Она молода, хороша собой и только что договорилась о первом свидании за много лет — ну, вроде бы...

Но сколько бы Дженни ни уговаривала себя, страхи вились над нею и усаживались на плечи, точно стая воронья. Ей вдруг пришло в голову, что она понятия не имеет, что ей вечером надеть. Свобода незамужней жизни вдруг обернулась тяжким бременем: нет добра без худа — лишай на перстне Папы Римского. Наверное, не стоит снимать трубку, когда телефон зазвонит.

Трэвис закончил завтрак и уплатил по счету, оставив громадные чаевые.

– Вечером увидимся, — сказал он.

– Еще бы, — улыбнулась она.

Дженни провожала его взглядом, пока он шел по стоянке перед кафе. Казалось, на ходу он с кем-то разговаривает. А может — поет что-нибудь. Парни так и поступают после того, как зазовут девушку на свидание, правда? А может, он просто псих?

И в сотый раз за это утро она подавила в себе порыв позвонить Роберту и сказать: возвращайся домой.

Роберт

Роберт загрузил в кузов последние корзины с тарелками. От вида грузовика с чистой посудой настроение не улучшилось. Депрессия никуда не делась. Сердце по-прежнему было разбито. И похмелье не развеялось.

Роберт вдруг подумал, что совершил ошибку, перемыв посуду. В трейлере появилось светлое пятно, пусть и маленькое, но в сравнении с ним его жизнь стала выглядеть еще более убогой. Может, следовало плыть по течению. Так летчик отпускает рычаг управления, чтобы выйти из дикой болтанки.

Втайне Роберт верил, что если все пойдет совсем уж погано, что-нибудь обязательно произойдет — и не только спасет его от катастрофы, но и улучшит всю жизнь вообще. Такая перекошенная разновидность веры укрепилась в нем за много лет сидения перед телевизором: любая проблема непременно разрешалась к последней рекламной паузе. Да и факты собственной биографии способствовали тому же.

Мальчишкой в Огайо Роберт устроился на первую работу — собирать мусор на местной ярмарке. Первые две недели все шло великолепно. С другими парнями из команды уборщиков он целыми днями слонялся по аллеям и насаживал на длинную палку с гвоздем на конце всякий мусор — картонные стаканчики и обертки от “хот-догов”. Роберт воображал, будто охотится на львов в Серенгети. В конце каждого дня им платили наличными. На следующее утро они тратили заработанное на игровые автоматы и “американские горки” — так зародилась пожизненная привычка тратить деньги на головокружение и тошноту.