Кристофер Мур

Практическое демоноводство

ты стоишь тут и жалеешь себя, уже не будет”.

Но это — единственное, что у меня получается хорошо, подумал он.

Из-за угла вывернул грузовик и медленно покатился по улице. Роберта будто ошпарило — он кинулся к “шевроле” и пригнулся за ним. Прячусь перед своим собственным домом. Это же глупо. Но все равно — если кто-то его заметит, то поймет, насколько жалок он и слаб. А Роберту не хотелось, чтобы это видели.

Грузовик притормозил перед домом, почти остановился, потом водитель поддал газу, и машина рванулась дальше. Роберт еще несколько минут просидел на корточках за “шевроле”.

Он должен убедиться.

“Просто выбери направление и иди”. Ладно, он сначала заглянет в окно. На улицу из гостиной выходило два — до них футов шесть. Старые, с отодвигающимися рамами. Прямо под окнами — ящики с геранью. Если крепкие, то он подтянется и заглянет в щель между штор.

Шпионить за собственной женой — мерзко. Грязно. Это извращение. Роберт помедлил, но потом пересек двор. Мерзость, грязь и извращение гораздо лучше его нынешней жизни.

Он схватился за край ящика с цветами и проверил его на прочность. Выдержит. Подтянулся, уперся подбородком в край и заглянул в щелочку.

Они сидели на тахте спиной к нему — Дженни и какой-то мужчина. На миг ему показалось, что Дженни — голая, но потом он заметил тонкие бретельки черного платья. Она давно уже не надевала это платье. Не тот подтекст, говорила она. В смысле — слишком откровенное.

Зачарованный, Роберт смотрел на них, попав в ловушку собственных страхов, точно олень в перекрестье фар. Мужчина повернул голову, чтобы сказать что-то Дженни, и Роберт разглядел его в профиль. То был парень из его кошмара — парень, которого он видел сегодня в “Пене дна”.

Дальше выдержать он уже не мог. Роберт сполз на землю. Внутри бился узел отчаянных вопросов. Кто этот тип? Что в нем такого замечательного? Что есть у него и чего нет у меня? И хуже всего — сколько уже это тянется?

Роберт заковылял от дома к дороге. Они сидят в его доме, на его тахте — той самой, на которую они с Дженни так долго копили деньги. Как она могла? Неужели в доме больше ничто не напоминает ей об их союзе? Как может она сидеть на его тахте с другим мужчиной? А трахаться они будут на его постели? При этой мысли боль в груди вспыхнула снова — так сильно, что его чуть не согнуло пополам.

Расколошматить вдребезги его машину? Но от нее и так мало что осталось. Проткнуть шины? Разбить ветровое стекло? Нассать в бензобак? Нет, это равносильно признанию в том, что он за нею шпионил. Но сделать что-то надо.

Может быть, в машине что-нибудь подскажет ему, кто этот похититель чужих жен? Роберт заглянул в окно “шевроле”. Видно немного: несколько оберток от какой-то мусорной жратвы, комиксы на переднем сиденье и алюминиевый чемоданчик — на заднем. Роберт сразу его узнал. Он раньше носил в таком свою камеру. Теперь же камеру он продал, а чемодан дал попользоваться Сквозняку.

Так этот парень — фотограф? Выяснить можно только одним способом. Роберт чуть помедлил, задержав руку на дверце. А если он выйдет и увидит, как Роберт роется в его машине? Что он тогда сделает? На хрен. Ублюдок бесцеремонно роется в его жизни — разве нет? Роберт подергал дверцу. Не заперта. Он распахнул ее и потянулся к чемодану.

20

Эффром

Он был солдатом. И, как все солдаты, в свободную минуту думал о доме и девчонке, что ждет его там. Он сидел на холме и смотрел на английские холмы, расстилавшиеся перед ним. Было темно, но глаза за долгое время на посту привыкли к темноте. Он курил сигарету и смотрел на узоры, которые луна рисует на склонах, проглядывая меж низких рваных облаков.

Простой семнадцатилетний мальчишка. Влюбленный в синеглазую девушку по имени Аманда. У нее были каштановые волосы и нежный пушок на бедрах, который щекотал ему ладони, когда он залезал к ней под юбку. На ее бедрах он видел осеннее солнышко, хотя сейчас смотрел на зеленые весенние холмы Англии.

Облака расступились, и луна осветила все вокруг.

Девчонка стянула его штаны до колен.

До окопов оставалось лишь четыре дня. Он затянулся поглубже, загасил сигарету в траве и со вздохом выпустил из легких дым.

Девчонка крепко и влажно поцеловала его и потянула к себе.

На дальнем холме появилась тень — черная и четкая. Он видел, как она покачивается над освещенными склонами. Не может быть, подумал он. Они никогда не летают при полной луне. Под покровом облаков?

Он посмотрел на небо, надеясь разглядеть дирижабль, но не увидел ничего. Все было тихо, если не считать брачных