мусор. И так у нас во всем! Ногами-то на земле не стоим. Вот и последнюю войну проиграли совсем, совсем не случайно...
- Значит, овца приехала с вами в Японию? - спросил я, возвращая разговор к главной теме.
- Ну да! - кивнул Профессор Овца. - Я вернулся судном из Пусана. И овца приехала вместе со мной.
- И какую же цель преследовала овца?
- Не знаю! - произнес Профессор сквозь зубы. - Скотина мне этого не объяснила. Но, несомненно, цель у нее была, и огромных масштабов. Что-что, а это я понял отчетливо... Какой-то глобальный план по преобразованию человека и человечества.
- Силами одной-единственной овцы?!...
Профессор проглотил последний кусочек булки и похлопал себя ладонью по губам, стряхивая приставшие крошки.
- А чего тут удивляться? Вспомни о Чингисхане!
- Вообще-то да... - сказал я. - Но почему для этого она выбрала именно Японию - и именно наше время?
- Скорее всего, ничего она не выбирала; я просто ее разбудил. Сотни лет она спала в своей пещере, и надо же было именно такому безмозглому идиоту, как я, ввалиться и разбудить ее!
- Но вы же ни в чем не виноваты...
- Виноват! - сказал Профессор Овца. - Виноват. Надо было быстрее соображать, что происходит. Пойми я вовремя, что получил 'право на выстрел', - уж я бы знал, куда целиться! Но я, недоумок, потерял слишком много времени, соображая, что к чему. А когда сообразил, было поздно: овца не дождалась и сбежала...
Он замолчал, закрыл глаза под бровями-сосульками и потер пальцами веки.
Казалось, тяжесть сорока двух лет давила на каждую клеточку его тела.
- И вот однажды утром я просыпаюсь - а овцы и след простыл... Вот когда я испытал на собственной шкуре, что значит быть 'обезовеченным'! Самый настоящий ад! Овца уходит, оставляя в голове человека голую Идею. Однако выразить эту Идею без самой овцы нет никакой возможности! В этом и состоит весь ужас 'обезовеченности'...
Профессор Овца еще раз высморкался в обрывок туалетной бумаги и изрек:
- В общем, я все рассказал. Теперь твоя очередь.
Я рассказал Профессору о похождениях овцы после того, как она его бросила. О том, как она вселилась в сидевшего за решеткой юнца - фанатика ультраправых. Как тот, выйдя из тюрьмы, чуть ли не сразу сделался лидером целой фракции правых сил. Как новоявленный политик подался в Китай, где создал мощнейший осведомительский синдикат и сколотил капитал. Как был признан военным преступником категории 'А' - но освобожден за то, что выдал своих осведомителей с потрохами. Как, пустив в ход сокровища, награбленные еще на Большой Земле, создал свой 'Особый отдел' и взял за горло политику, экономику и рекламу всей страны. Ну, и так далее.
- Я кое-что слышал об этом типе! - сказал Профессор Овца. - Судя по всему, овца нашла-таки подходящую кандидатуру, а?
- В том и дело, что нет! Весной этого года овца сбежала и от него. Сам он сейчас лежит при смерти и в сознание не приходит. Ведь до этого овца просто замещала собой его пораженный мозг...
- Счастливчик! - вздохнул Профессор Овца. - В такое сознание, как у 'обезовеченного', пожалуй, действительно лучше не приходить...
- И все-таки - почему она ушла от него? После всех этих лет, когда уже была создана громаднейшая Организация...
Профессор Овца глубоко вздохнул.
- Неужели ты до сих пор не понял? Он сел в ту же лужу, что и я: просто-напросто отслужил свое! У каждого человека есть свой предел возможностей. С теми, кто исчерпал себя до предела, овце делать нечего. Стало быть, и он не был человеком, способным на все сто процентов понять Идею овцы. Его роль сводилась лишь к тому, чтобы создать Организацию. Как только работу закончили, он оказался на свалке, списанный 'за дальнейшую непригодность'. Точно так же и меня овца использовала как перевалочное средство - лишь бы в Японию перебраться...
- Ну, и чем она, по-вашему, теперь занимается?
Профессор Овца взял со стола фотографию с овцами и постучал по ней пальцем:
- Скитается по Японии. В поисках нового хозяина. Видимо, чтобы каким-то образом поставить его у руля уже созданной Организации...
- Так чего же все-таки хочет овца?
- Я же сказал - как ни печально, описать это словами я не в состоянии. Это - Идея овцы, и выражается она в овечьих образах и формулировках.
- А эта Идея... Она, вообще говоря, гуманная?
- Гуманная. В понимании овцы.
- А в вашем понимании?
- Не знаю... - сказал Профессор Овца. - Право, не знаю. С тех пор, как она исчезла, мне даже трудно понять, насколько я сам по себе, насколько - тень от овцы...
- Вот вы говорили, распознай вы свое 'право на выстрел' - знали бы, куда