одолел проход в несколько прыжков, исполнив их с балетной
грацией и сделав только одну остановку, чтобы помочь Кейсу, который,
покинув 'Гарвей', потерял ориентировку в пространстве и неуклюже
пополз по настенным скобам трапа. Тени здесь не было, сквозь
полупрозрачный пластик пробивался режущий глаза яркий солнечный
свет.
Наружная сторона люка 'Гарвея' была покрыта вмятинами и
заплатами, украшена лазерными завитками Львов Сиона. Кремово-серый
входной люк 'Ханивы', напротив, был девственно чистым и гладким.
Малькольм погрузил затянутую в перчатку руку в узкую щель замка.
Кейс увидел как пальцы сионита зашевелились. Над люком загорелся
красный индикатор и замигали цифры обратного отсчета от пятидесяти
до нуля. Малькольм вытащил руку из замка. Кейс коснулся поверхности
люка и сквозь ткань перчатки ощутил вибрацию пришедшего в действие
замкового механизма. Овальный люк подался вглубь и начал
заваливаться внутрь 'Ханивы'. Малькольм ухватился за его край с
одной стороны, Кейс с другой, и люк втащил их за собой.
'Ханива' была выстроена на верфях 'Дорнье-Фудзицу', и ее
внутреннее убранство соответствовало той же философии дизайна, что
применялась при создании 'Мерседеса', которым Молли, Кейс и Армитаж
пользовались в Стамбуле. Стены узкого переходного шлюза яхты были
отделаны имитацией черного дерева, а пол выложен серыми плитками
итальянского кафеля. У Кейса было такое чувство, будто он вторгается
в частное владение какого-то миллионера, но почему-то через кабинку
душа. Яхта, собранная на орбите, не была рассчитана на полеты в
плотных слоях атмосферы. Ее изящные обводы, напоминающие осиные, и
все внешние и внутренние детали делались с расчетом создавать у
стороннего наблюдателя впечатление, что яхта предназначена для
высокой скорости и покорения пространства.
Малькольм снял с головы потертый шлем и жестом пригласил Кейса
последовать его примеру. Они повисели немного в кабинке шлюза,
прислушиваясь и вдыхая воздух, в котором витал слабый запах сосны.
Фоном для этого изысканного аромата служил еще более слабый, но
вызывающий беспокойство запах горелой изоляции.
Малькольм принюхался.
- Неприятности, друга. Если где-то пахнет так, как здесь...
Внутренняя дверь шлюза, обитая серым велюром, мягко скользнула
в паз. Малькольм оттолкнулся ногой от черной стены и ловко
проскользнул в узкий проем, в последний возможный момент развернув в
воздухе свои широкие плечи, чтобы беспрепятственно вписаться в овал
двери. Кейс неуклюже устремился за ним следом, перебирая руками по
перилам, укрепленным на стенке на высоте пояса и покрытым белым
эластичным веществом.
- Мостик должен быть там, - сказал Малькольм, ткнув пальцем в
сторону идеально чистого коридора с белоснежными стенами.
Вторым мощным толчком сионит послал свое тело по коридору.
Откуда-то спереди, из конца коридора, доносился знакомый Кейсу
звук - треск принтера, печатающего на бумаге. Треск стал громче
после того, как Кейс, следующий за Малькольмом, повернул в
ответвление коридора и чуть не уткнулся в большой плавающий в
воздухе ворох бумажной ленты для распечаток. Кейс поймал плывущую
мимо бумажную полосу и взглянул на напечатанное.
0 0 0 0 0 0 0 0 0 0
0 0 0 0 0 0 0 0 0 0
0 0 0 0 0 0 0 0 0 0
- Неполадки в системе? - сионит указал пальцем в перчатке на
колонки нулей.
- Нет, - ответил Кейс, вылавливая уплывающий от него шлем, -
Котелок сказал, что Армитаж недавно стер банк данных здешней
'Хосаки'.
- Знаешь, друга, запах такой, будто он стирал его лазером.
Сионит уперся ботинком скафандра в спинку швейцарского станка
для гимнастических упражнений и послал свое тело сквозь плавающий в
пространстве бумажный лабиринт, раздвигая его перед собой ладонями.
- Кейс, друга...
Человек был небольшого роста японцем, и его горло было
притянуто к спинке составного суставчатого кресла куском чего-то,
напоминающего тонкую стальную проволоку. Там, где проволока
пересекала и глубоко врезалась в мягкий пластик подголовника кресла
и человеческую гортань, она была не видна. На шее японца висела
единственная небольшая сферическая капля крови, похожая на некий
удивительный драгоценный камень или темно-красную жемчужину. Кейс
увидел грубые