то как шарлатана. Выгляните на улицу. Стоят эти в черных шляпах? И полиция, видите? Они, наверное, думают, что Илья все еще в кнессете…
Дина отправилась на кухню разогревать котлеты, оказалось, что все непереносимо проголодались, и дети тоже потребовали свою порцию, им накрыли в салоне, а сами сели к кухонному столику.
— Ну почему такое еврейское счастье? — сказала Дина. — Почему именно вы решили, что можете повести народ?
— Я вовсе не собирался вести народ, — возмутился И.Д.К. — Я не так самонадеян. И мужа вашего тоже на это не подбивал. Задача Ильи Давидовича
— включить работу генофонда. Не ходить же по городу, чтобы дать каждому еврею прочитать включающий текст!
— Значит, Илья может не возвращаться в кнессет?
— Спросите у него, — пожал плечами И.Д.К.
Илья Давидович беспокойно заерзал. Его пугали переполненные трибуны, он знал, какая паника сейчас в зале заседаний; телекамеры, когда над одной из них включался красный сигнал, казались ему глазами дьявола. Но именно сейчас впервые в жизни он почувствовал, что существует нечто такое, что он обязан сделать.
— Я только закончу речь и уйду, — буркнул Илья Давидович, быстро доедая последний кусок котлеты и думая о странной закономерности: почему то всегда именно последний кусок оказывается жутко пересоленным.
Дина бросила вилку.
— Господи, он должен закончить речь! Маккиавелли! А потом не забудь пригласить Левингера и этого… рава Гусмана на ужин в наш дворец. Приготовлю что нибудь абсолютно кошерное. Пусть посмотрят, как живут олим с Украины, даже если они воображают себя Мессиями.
Илья Давидович аккуратно вытер пальцы салфеткой. Он не привык спорить с женой. Но сейчас ей следует умерить свой пыл. Он подумал об этом аккуратно, чтобы мысленный образ получился ясным, и понял, что Дина услышала его, и И.Д.К. услышал тоже, хотя к нему Илья Давидович и не обращался.
— Как знаешь, — молча сказала Дина, не глядя на мужа.
— Мы будем ждать вас, — произнес И.Д.К. вслух, поскольку разговаривать мысленно было очень непривычно.
Илья Давидович кивнул и исчез. Дина, не глядя на И.Д.К., бросила в раковину грязные тарелки и вышла в салон, обдав И.Д.К. холодом ненависти. Он поежился.
Минуту спустя Дина заглянула на кухню и сказала:
— Вы оглохли? Я уже минуту зову вас мысленно. Посмотрите, что делается!
— И что же такое делается? — спросил И.Д.К., выходя в салон. На экране телевизора рав Шапира, Главный сефардский раввин Израиля, стоя рядом с Ильей Давидовичем, произносил речь, официально объявляя Элиягу Кремера посланцем Бога.
И.Д.К. почувствовал волнение Ильи Давидовича, его страх — не перед самим фактом провозглашения, но перед необходимостью сказать и сделать нечто такое, что навсегда останется в истории народа. Сработала положительная обратная связь — страх этот И.Д.К. ощутил как свой, даже более усиленный какими то внутренними индукционными токами.
Дина тоже ощутила этот страх и неожиданно для себя бросилась к И.Д.К. и, прижавшись к нему на глазах у изумленного сына, начала шептать что то бессвязное, и в это мгновение, когда мысли, шедшие из глубины сознания И.Д.К., сложились со страхами и надеждами Ильи Кремера, с необъяснимым для нее самой страхом Дины, и с чем то еще, витавшим то ли в воздухе, то ли в нематериальном информационном поле планеты, в это самое мгновение и родился в мыслях Дины Текст, включилась Главная программа, и только после того, как Дина произнесла ключевые слова, после того, как убедилась, что Илья воспринял их, после того, как вмиг все понявший И.Д.К. заставил Илью Давидовича запомнить Код, написать его и произнести, невежливо перебив рава, только после всего этого Дина сумела заставить себя расслабиться и сама осознала то, что произнесла сначала мысленно, а затем вслух.
И.Д.К. еще раз повторил вслух слова Кода, ни на миг не запнувшись:
— «И сказал Господь Моше, говоря: придешь ты на эту землю, и наступят годы бед для твоего народа, но не будет в нем зла и не убоится странник ищущего, когда войдет он в дом твой, открытый для добра, и красота его да пребудет с тобой всегда.»
— Ну вот, — улыбаясь и чувствуя все еще, как дрожат колени, сказал И.Д.К. и неожиданно для себя поцеловал Дину в щеку, а она не отстранилась, еще не придя в себя после неожиданного озарения. Маленький Хаим смотрел на взрослых удивленно, но и с ним, и с соседским Аликом после слов, сказанных мамой и повторенных этим незнакомым дядей, происходило что то, нет, не страшное, и они не боялись, но ощущение было таким, будто они стали выше ростом и смотрели, как стремительно удаляется от них пол, а