Александр Горбовский

Тайная власть. Незримая сила

ограничение, запрет, может иметь не общий, а более конкретный,

индивидуальный адрес, быть обращен к отдельному зверю, обитающему в данной

местности. В этом случае между заклинателем и зверем устанавливается некий

контакт, понимание, система определенных отношений.

Но разве тысячи владельцев собак и кошек не находятся в таком каждодневном

словесном общении со своими животными? И те отлично понимают слова,

обращенные к ним, команды и даже просьбы. Есть ли основания считать

животных, вынужденных жить в трудных условиях выживания, глупее выросших в

четырех стенах?

Исследователь, естествоиспытатель В. К. Арсеньев вместе с местным

охотником-гольдом Дерсу Узала пробирается по Уссурийской тайге. В какой-то

момент его спутник догадывается, что сзади за ними крадется тигр.

Оказывается, Дерсу знает этого тигра и определяет по следу, что это - Амба.

Так, во всяком случае, называет его он.

"Не успели мы сделать и двухсот шагов, - продолжает Арсеньев, - как снова

наткнулись на следы тигра. Страшный зверь опять шел за нами и опять, как и

в первый раз, уклонился от встречи. Дерсу остановился и, оборотившись лицом

в ту сторону, куда скрылся тигр, закричал громким голосом, в котором я

заметил нотки негодования:

- Что ходишь сзади? Что нужно тебе, Амба? Что ты хочешь? Наша дорога ходи,

тебе мешай нету. Как твоя ходи сзади? Неужели в тайге места мало?

В таком возбужденном состоянии я его никогда не видывал. В глазах Дерсу

была глубокая вера в то, что тигр Амба слышит и понимает его слова. Он был

уверен, что тигр или примет вызов, или оставит нас в покое и уйдет в другое

место. Подождав минут пять, старик облегченно вздохнул, затем закурил

трубку и, взбросив винтовку на плечо, уверенно пошел дальше по тропинке.

Лицо его снова стало равнодушно-сосредоточенным. Он устыдил тигра и

заставил его удалиться".

Тигр действительно ушел и несколько дней не приближался к ним.

В другом случае Арсеньев и Дерсу вечером расположились было на привал,

когда рядом внезапно раздался рев тигра. "Дерсу встревожился:

- Худо! Наша напрасно сюда ходи. Амба сердится. Это его место.

Вдруг Дерсу быстро поднялся с места. Я думал, он хочет стрелять. Но велико

было мое изумление, когда я увидел, что в руках у него не было винтовки, и

тогда я услышал речь, с которой он обратился к тигру:

- Хорошо, хорошо, Амба! Не надо сердиться, не надо! Это твое место. Наша

это не знал. Наша сейчас другое место ходи. В тайге места много. Сердиться

не надо!

Гольд стоял, протянув руки к зверю. Вдруг он опустился на колени, дважды

поклонился в землю и вполголоса стал говорить что-то на своем наречии...

Наконец Дерсу медленно поднялся, подошел к пню и взял свою берданку.

- Пойдем, капитан, - сказал он решительно и, не дожидаясь моего ответа,

быстро через заросли пошел на тропинку. Я безотчетно последовал за ним.

Спокойный вид Дерсу, уверенность, с какой он шел без опаски и не озираясь,

успокоили меня: я почувствовал, что тигр не пойдет за нами и не решится

сделать нападение"

В другом случае, рассказывает Арсеньев, однажды Дерсу стал кричать что-то в

тайгу на своем языке. Когда другие спутники, охотники-русские, спросили

его, кому кричит он, Дерсу ответил, что он предупреждает Амбу, что здесь

много людей с ружьями и что если они будут стрелять в него, в Амбу, то он,

Дерсу, в этом не виноват.

Здесь мы видим очень персонифицированные отношения между человеком и

зверем, живущим в лесу. Это отношения как бы взаимного уважения, симпатии и

приязни. Именно такие отношения лежат, очевидно, и в основе тех случаев,

когда на поверхности мы видим только то, что воспринимаем, как ограничения

или запрет. Очевидно, это не просто приказ или запрет, налагаемый на зверя,

а скорее договор, уговор между ним и человеком.

Многочисленные свидетельства понимания и контакта между человеком и зверем

содержат и христианские хроники. В годы гонений на христиан в Риме, желая

угодить нравам черни, императоры приказывали бросать их на съедение зверям

на арене цирка. Но ничто не могло в большей мере свидетельствовать в пользу

христианства, чем случай, когда на глазах у десятков тысяч зрителей дикий

голодный зверь вместо того, чтобы растерзать очередную жертву, повинуясь

одному слову и взгляду праведника, покорно усаживался у его ног. Записи тех

лет содержат целый ряд подобных рассказов.

О таких же отношениях понимания, симпатии и приязни между человеком и

зверем рассказывают и многие жития святых - в частности Сергия Радонежского