делает их чуточку не такими, как все прочие живущие в этом мире.
Вот пилот ВВС. Он забавляется серебристой торпедой своего легкого самолётика в свободное от работы время — когда безмолвствует его восьмимоторный тяжелый бомбардировщик.
— Наверное, я попросту влюблен в полёт. И предмет моей особой любви — фантастическое согласие человека с машиной. Впрочем, не любого — пусть я покажусь романтиком, но некая исключительность всё же существует, — а только того, чья жизнь — полёт и для которого небо — не работа и не развлечение, а дом.
Вот ещё двое — один из них критическим оком следит за тем, как жена его на своем собственном аэроплане отрабатывает посадку на полосу с земляным покрытием.
Прислушаемся к их беседе:
— Я, знаешь ли, иногда наблюдаю за ней, когда она думает, что я уже ушёл. Она целует обтекатель двигателя, прежде чем запереть ангар на ночь.
Пилот гражданских авиалиний — обмакнув тоненькую кисточку в бутылочку с лаком, он аккуратно касается ею поверхности крыла своей спортивной самоделки:
— Зачем? Всё очень просто. Когда между мной и землей нет прослойки воздуха, я не могу почувствовать себя счастливым.
Через час мы беседуем с молодой женщиной. Она только что узнала, что её старенький биплан сгорел: в ангаре случился пожар.
— Вряд ли человек может не измениться, единожды увидев мир в обрамлении крыльев биплана. Если бы год назад мне сообщили, что я буду плакать по какому-то там самолёту, я бы только посмеялась. А теперь… Я ведь самым настоящим образом влюбилась в свою развалюху…
Вы заметили? Отвечая на вопрос о том, зачем они летают, и рассказывая о своём самолёте, никто из них ни единым словом не упомянул ни о путешествиях, ни об экономии времени. Ни о том, каким подспорьем может стать самолёт в бизнесе.
И нам становится ясно — всё это не так уж важно, во всяком случае, совсем другое заставляет людей подниматься в воздух. Когда мы знакомимся с ними поближе, они рассказывают о дружбе и о радости, о красоте и любви, о настоящей жизни — единственно подлинной — там, наедине с дождями и ветром.
Спросите, что им запомнилось больше всего — и ни один из них не отделается двумя-тремя словами о последних двадцати трех годах своей жизни. Ни один.
— Запомнилось? Ну, вот первое, что на ум пришло: двигаем это мы с Шелби Хиксом — звеном, он — ведущий, а у него здоровенный такой биплан — Стиэрмэн — в направлении на Каунсил Блаффс… В прошлом месяце это было. Да, так вот, Шелби ведёт машину, а Смитти у него — за штурмана, в передней кабине.
Ну, а Смитти — сам знаешь, как у него всё это делается — аккуратненько, все расстояния, все углы чтобы выдерживались с идеальной точностью, и тут — бац! — ветер вырывает у него из рук карту — этакий большущий зелёный мотылек на скорости в девяносто миль в час выпорхнул из кабины, а Смитти рванулся, чтобы её ухватить, но не дотянулся, выражение физиономии — это нужно было видеть!
Шелби сперва даже, как бы, испугался, а потом как рассмеётся! Я сбоку и чуть-чуть сзади летел, но даже оттуда видел — у него слёзы от хохота буквально брызнули из глаз. Так что все очки залило! Смитти на него разозлился, но через минуту тоже расхохотался, ткнул пальцем в мою сторону и показывает:
— Теперь ты — ведущий!
Вся картинка живо стояла перед глазами, потому что это было занятно и весело, и все представляли себе ситуацию.
— Я помню, как нам с Джоном Парселлом пришлось сесть на моём самолёте в южном Канзасе — прямо на пастбище. Погода вдруг резко испортилась. А на ужин у нас был один-единственный шоколадный батончик.
Мы всю ночь просидели под крылом — ещё немного каких-то диких ягод насобирали — а съесть их на завтрак побоялись. И тут старина Джон заявляет, что гостиница из моего самолёта получилась довольно дерьмовая — дождик на него, видите ли, накапал.
Он, небось, так никогда и не узнает, насколько близок я был к тому, чтобы сорваться с места и улететь, а его прямо там — в самой середине этого «нигде» — бросить… Минутка борьбы с собой…
Путешествие в никуда — самая середина «нигде».
— А мне запомнилось небо над Скоттсблэффом. Тучи тогда были — миль на десять выше нас. И мы — прямо как букашки какие-то, честное слово…
Приключения в стране великанов.
— Что мне запомнилось? Сегодняшнее утро! Мы с Биллом Каррэном поспорили на пять центов. Он заявил, что взлетит на своем Чэмпе с меньшего разбега, чем нужен для отрыва моему Ти-Крафту. И я продул! И никак не мог вычислить