Ричард Бах

Дар тому, кто рождён летать (Часть 1)

оставшихся на земле не может вести самолёт за пилота, как бы этот кто-то не жаждал помочь. Полёт принадлежит к собственному миру, в котором ответственность за все действия принимается сообразно собственному решению.

Или же человек просто остается на земле. Откажитесь принять ответственность в полёте — и долго прожить вам не удастся. Потому, лётчики довольно много говорят о жизни и смерти.

— Я не намерен умирать от старости, — сказал как-то один из них, — я собираюсь умереть в самолёте.

Всё так просто. Лишённая Полёта жизнь теряет смысл. И пусть вас не пугает то, сколь многие из лётчиков превратили эту формулу в свое жизненное кредо. Ведь через год — и это отнюдь не исключено — вы вполне можете пополнить их ряды.

И дело вовсе не в том, что ваш бизнес выигрывает от использования вами частного самолёта. И не в том, что вы ищете для себя вызов в новом виде спорта. Не этим определяется, будете вы летать или нет, а тем, чего вы хотите от жизни. И если вам необходим мир, в котором ваша судьба целиком и полностью находится в ваших собственных руках, есть вероятность, что вы — прирожденный лётчик.

И не забывайте: вопрос «зачем летать?» не имеет никакого отношения к собственно самолёту. Ни к побочным результатам — так называемым «причинам», столь часто выдвигаемым в качестве аргументов в смехотворных текстах рекламных проспектов, обращенных к его потенциальному покупателю.

И если вы относитесь к категории людей, способных влюбиться в полёт, вы найдёте, куда себя деть, утомившись от мира телевизоров, деловых встреч за обедом и картонных людей. Вы отыщете людей живых, и живые приключения, и обретёте умение видеть сущность, скрытую за видимостью вещей.

Чем больше я странствую по разным аэропортам страны, тем более глубоким становится моё убеждение: причина, заставляющая лётчиков летать — это то, что они называют жизнью.

Вот простой тест, пожалуйста, попробуйте проверить тебя, ответив на такие вопросы:

— Есть ли места, куда вы можете податься, когда вам надоест пустая болтовня? Сколько у вас таких мест?

— Как много запоминающихся, настоящих событий произошло в вашей жизни в последние десять лет?

— Для скольких людей вы являетесь настоящим и честным другом? И сколько есть тех, кто считает себя таковым по отношению к вам?

На все вопросы вы ответили:

— Много!

Ну что ж, тогда вам не о чем беспокоиться — с обучением искусству летать у вас всё в порядке.

— Не так уж много, — если таков ваш ответ, тогда, возможно, вам имеет смысл заглянуть однажды ненадолго в какой-нибудь из маленьких аэропортов, попробовать посидеть в кабине лёгкого самолёта и постараться понять, что вы при этом чувствуете.

Я всё время вспоминаю того торгового агента, с которым познакомился в самолёте по пути из Сан-Франциско в Денвер. Он отчаялся когда-либо вновь обрести вкус к жизни. И отчаяние это не покинуло его даже в тот миг, когда он нёсся сквозь небеса — те самые небеса, которые готовы в любое мгновение в нём этот вкус возродить.

Наверное, мне следовало что-то ему сказать. Хотя бы рассказать о той особой высоте, в которой несколько сот тысяч обитателей мира людей нашли свой выход из пустоты.

Я никогда не слышал,

как шумит ветер

Открытая кабина, лётный шлем, очки — всё это в прошлом. Им на смену пришли стилизованные фонари, кондиционеры, солнцезащитные лобовые стекла.

Я неоднократно об этом читал и мне не раз доводилось слышать, как формулируют эту мысль, но как-то внезапно случилось так, что она глубоко запала в мой ум и засела там с несколько тревожной окончательностью.

Нельзя не признать — комфортабельность и способность летать при любых погодных условиях у современных легких самолётов значительно увеличились, но неужели это — единственные критерии удовольствия, которое нам доставляет полёт?

Ведь наслаждение полётом — наиболее основополагающая из всех причин, которые заставляют нас приобщиться к искусству летать. Нам хочется попробовать ощущение полёта — своего рода наркотик. И когда мы поднимаемся высоко-высоко в небо в этаком уютном летающем домике, где-то на задворках ума, вероятно, всё же, навязчиво мыслится:

— Нет, не совсем то, чего я ожидал. Но если именно это и есть полёт — ну, что ж, пусть будет так.