недостает... Ситуация изначально абсурдная:
можно ли, будучи вне дома, мирно беседовать с хозяином?... Но таков изначальный
абсурд фарисейского образа веры: не зная Его изнутри, не поселяясь в сердце
Непорочной Девы, Его исконном вечном доме, хотят вступить с Ним в диалог,
предполагают возможным слышать их молитву: “Помоги, откликнись!”
И ангелы, недоуменно взирая, говорят о такой молитве: “Будучи вне дома, они
хотят говорить с Тобой, Святый Израилев, Живый среди живых!” И Он отвечает им,
указывая на учеников: “Только тот, кто вошел во внутренние палаты, суть брат,
сестра и мать Мои”, — иначе, входят в сокровенное общение и нарекаются родными
Моими в вечности.
Идиотизм мирового фарисейства в том, что сами не входят в дом и другим
запрещают, но претендуют на диалог. Небо полагает фарисейскую веру безобразием,
дьявольским абсурдом: нельзя говорить с хозяином дома, стоя за его пределами и
выкрикивая какие-то безумные фразы! И только тот, кто знает, где пребывает
Учитель и как услышать Его голос, кто входит в дом Его — становится учеником и
творит волю Его Отца.
...Войти в дом нельзя. Святым стать невозможно. Следовать голосу Святого Духа
нельзя... Опутывают сетью запретов и благословляют соглядатайствовать: стоять
вне двора и притом призывать Его имя. Не с целью ли продажного захвата?..
Спаситель призывает войти вовнутрь чертогов и стать Его учеником — что
невозможно для ученичествующих у фарисеев. Вы либо ученик Христа, либо
митрополита Филарета Дроздова или реформатора христианства императора Юстиниана.
Или ты ученик Отверзающего небеса, или мать Бездарная Катехизация навсегда
затворяет твои уста...
В храме Царицы дается небывалая возможность стать Его учеником и возлечь рядом с
Авраамом, Исааком, Сергием и Серафимом; взирать на лик сегодня памятуемого
равноапостольного императора Николая, скорбящей императрицы Александры —
пребывать на земле как в Царствии. Преимущество, ради которого принесешь любую
требуемую свыше жертву, чтобы только облечься в образ истинной церковности и
однажды возблаженствовать!
Две школы, два подхода. Первая учит всегда созидать на чужом, испытанном,
проверенном, учить о том, что было. Упаси Бог привнести нечто новое — ересь,
смута, секта, бред! Созидание на чужом основании, хочет сказать апостол,
уничтожает благовествование Христово и навсегда запирает церковные врата,
способствует деградации и заживо распаду. Напротив, придется учить в пустыне, в
местах, где не слыхано имя Господне, и о том, что не было еще известно доселе;
созидать не на чужом основании, а на собствнном, и не готовыми штампами
пользоваться, а идти наощупь, по наитию свыше... И против очевидной веры,
путеводительства слепых, учить о том, чего прежде никто не знал (Ис.52:15):
сличая откровение свыше с голосом совести, непрестанно узнавать доселе
неведомое.
Общение в церкви не только возможно, но и блаженно, усладительно, если взирать
друг на друга глазами Господа и Божией Матери. Какие таинственные кладовые
вскрываются, неслыханные возможности обнаруживаются, какая радость подается!
О христианском изумлении, об онемении от восторга учит апостол — против
катехизаторского схематизма и рациональной очевидности. Вера во Христа — всегда
хождение в небывалое, всегда озарение! Каждый стих понимается только через
иллюминативную вспышку сверхсознания. В противном случае — запечатан и ничего не
говорит сердцу.
Истинный мотив молитвы (бескорыстный и невинный) — передать любовь Христову
ближнему. “Любовью Духа подвизайтесь в молитве”, — говорит апостол: против
ветхозаветных штампов о “спасении и “прощении грехов”. Молитесь единственно
силой небывалой любви, утверждая жизнь в любви...
“Принимайте друг друга, как Христос принял вас в славу Свою...” (Рим.15:7) Какой
свет! Прежде видеть друг друга в свете, как Христос любит нас и принимать друг
друга в сердце, как Христос принимает... В славу принимать — в сердце,
наполненное сиянием славы Христовой! Сколько же славы должно быть запечатлено в
сердце, чтобы принять в него ближнего, как Христос принял нас, сирот! Каким
купинным, вышнеоблачным должно быть сердце, чтобы ближний мог войти в его огонь
и не сгореть, как Моисей, как Исаия, потчуемый серафическими углями! Какой
небывалый образ общения, какую пренебесную высоту предполагает апостол — чтобы и
мы научились принимать друг друга, как Христос, во славу Божию!
В последуюших стихах (апостол приводит Моисея, Давида и Исаию) прощальная песнь