Архиепископ Иоанн

Христианство - дзен

говорит окровавленный Ангел с прободенным сердцем, если Его

единственной невестой является буйнопомешанный? И правду о Нем знают бесы,

кричащие: “Почто Ты нас томишь прежде времени?..” (Мф.8:29) Какой удар получил

Он в сердце: Его приход преждевременен... Он вспомнил Свои слова, сказанные

Матери Своей на браке Каны Галилейской: “Зачем начинать преждевременное

служение? “Что Мне и Тебе, Жена?” (Мф.2:4) Разве кто-то способен понять учение,

принесенное Мною, если оно проповедуется в свете и необходима купина?” — “Я

облеку их в облако. Ты же преподнесешь учение”. Мариецентрическое посредничество

Богородицы: между Ним и гостями.

Не постичь ни одного евангельского стиха без головокружительной высоты и слез!..

Оставьте сегодня лубочные толкования телевизионных комментаторов. Оставьте

ученые пособия по католической экзегетике профессора Антонини или какого-нибудь

умного монаха в традиционном пенсне, через которые смотрят растерянные от

привычного страха перед вечными муками глаза. Вчитайтесь в Евангелие, сидя на

коленочках небесной Матери, так, чтобы Ее око просвечивалось через ваше сердце.

Сегодня Евангелие читается вместе с Ней, и нет нужды зубрить сходящие свыше

свитки.

Их вообще не читают — они заглатываются, в них облекаются, одеваются... Важно

обрести ключ иного подхода к двери тайн Божиих. Ключ этот — Пресвятая Дева,

Которую единственно дано знать, начертать, интерпретировать и запечатлять. И

двери евангельского Царствия открыты, язык Евангелия становится понятен.

Да, друзья мои, по слову Царицы, это неслыханная записная Книжка, поныне

самиздатовский Дневник (хотя уже миллиарды изданий Нового завета: масонских

“братьев” из лондонской белой ложи...) — никем не прочитан, никем не понят, как

принадлежность невест. Господи, позволь мне прочитать белый блокнотик, в котором

Ты запечатлел летопись Своей распятой любви! Я знаю, там ничего, кроме засохших

с течением времени слез. Но они говорят мне больше, чем чернила, чем толкования

интеллектуально-схоласти-ческие, привычные, правильные, причесанные... Я плевать

хотел на тесаные доски догматов (способ познать Тебя, лечь заживо в гроб), как

бы ни были они правильны! Я пойду за последним идиотом, оборванцем, сумасбродом,

если он знает ключ к познанию Тебя и способен истолковать мне хоть один стих

Евангелия.

И душа придет в трепет, начнет слушать невозможное: слово Живого Бога,

адресованное небесным сущностям, херувимам, господствам, архистратигам и

доступное мне, Его маленькой невесте, недостойной и глаз поднять на Него,

неспособной и собственных слов трезво истолковать, не говоря о тайнах логоса

являемого, мудрых пещерах и катакомбных скиниях... И хотя б призвать на помощь

соборный разум отцов и совокупный опыт пастырей, но если ангелы не распечатают —

не понять Небесного Возлюбленного. И как Он прекрасен, если находит доступ к

каждой из невест! Каждой говорит на столь особом языке, что затрагивает самые

глубинные струны, пленяя, делая рабой — свободной!..

Абсолютно невозможный подход к толкованию и есть единственно истинный подход к

толкованию. Дарохранительница света (духовного, небесного, привнесенного)

обладает неисчислимыми возможностями. Необходима ослепительная вспышка света,

озарение свыше, игра солнечного зайчика в иллюминативном сверхсознании, чтобы

понять, например, что хотел сказать Господь в притче о жемчужине, зарытой в

поле, отыскав которую, уже ни во что ставишь другие и с легкостью расстаешься с

ними. Пойди разбери!.. Одной невесте понятно, что за жемчужина такая. Но если

Царь наш приложит ее к дневнику Своей любви — вы спасены.

И сколь загадочно Царствие, откуда Он пришел, если непосредственно о нем не

говорит ни слова. Его и нельзя понять и объять без некого сочетанного причастия,

без обручения в невесты. Ибо разве может непричастный любви понять, что есть

любовь? Потому о Царстве говорит Он сплошными парадоксами, уподобляя его

горчичному зерну, закваске, жемчужине, полуночному шествию десяти дев с

возжженными светильниками... Язык — открытый единственно невесте. В противном

случае — умозрительная аллегория, диссертационная тема или протестантская

схема...

Спаситель оставил дневник для молитвы. Писать надо так, чтобы каждое слово

трогало сердце. Постоянная потрясенность реально ускользающей любви, жажда жить

здесь, на земле по законам Царствия. А если нет, то вообще незачем жить.

Невозможно жить — и невозможно умереть... Законы Царствия претворять! Вот почему