Рудольф Штайнер

Теософия

себе, насколько иначе, чем для человека, должен проявляться мир

для низших существ, у которых имеется лишь одно чувство - род осязания или

ощущения, распространенного по всей поверхности их тела. Свет, краска, звук

для них, во всяком случае, являются совсем иначе, чем для существ, одаренных

глазами и ушами. Колебания воздуха, вызванные ружейным выстрелом, могут и на

них оказывать воздействие, если они достигают их. Для того, чтобы эти

колебания воздуха представились в виде выстрела, для этого необходимо ухо.

И, чтобы известные явления в тонкой материи, именуемой эфиром, проявились

как свет и краска, для этого необходим глаз.

Человек знает о каком-нибудь существе или вещи лишь потому, что через

один из своих органов он ощущает их воздействие. Это отношение человека к

миру действительного

превосходно выразил Гете в следующем изречении: 'Собственно говоря, мы

напрасно стараемся выразить сущность какой-нибудь вещи. Мы воспринимаем

воздействия, и полная история этих воздействий могла бы, пожалуй, обнять

собой сущность этой вещи. Мы тщетно пытаемся изобразить характер человека:

напротив, сопоставим его поступки, его действия, и перед нами выступит

картина его характера. Краски - суть действия света, действия и страдания.

...Хотя краски и свет стоят в ближайшем соотношении друг с другом, но мы

должны мыслить обоих как принадлежащих всей природе, потому что это целиком

она, которая тем самым хочет особливо раскрыться чувству, глаза. Так же

точно раскрывается природа другому чувству... Так говорит природа, снисходя

к иным чувствам, к известным, непризнанным, неизвестным чувствам. Так

говорит она сама с собой и с нами, через тысячи явлений. Для внимательного

она нигде не мертва и не нема'. Было бы неверно, если бы это изречение Гете

мы захотели понять таким образом, что познаваемость сущности вещей благодаря

этому, становится спорной. Гете вовсе не говорит, что можно воспринимать

лишь воздействие, а самая сущность вещи скрывается за ним. Скорее он думает,

что о подобной 'сокровенной сущности' совсем не следует говорить. Сущность

не скрывается за своим проявлением, наоборот, именно в этом проявлении она и

раскрывается. Но эта сущность часто столь богата, что может открываться иным

чувствам, еще и в иных обликах. То, что раскрывается, принадлежит к

сущности, - только, вследствие ограниченности чувств, - это не есть вся

сущность. Это воззрение Гете в то же время и вполне теософское.

Подобно тому, как в теле развиваются глаз и ухо, как органы восприятия,

как органы чувств для телесных явлений, также может человек развить в себе

душевные органы восприятия, через которые ему раскроются мир душ и мир духа.

Для того, кто не обладает такими высшими чувствами, эти миры 'мертвы и

немы', так же, как для существа без глаза и уха 'темен и нем' телесный мир.

Конечно, отношение человека к этим высшим чувствам несколько иное, чем к

телесным. О том, чтобы эти последние вполне развились в нем, об этом

заботится обыкновенно сама благодетельная мать - природа. Они образуются без

него содействия. Над развитием своих высших чувств он должен работать сам.

Он должен, ем' он хочет воспринять мир душ и мир духа, развить душу и дух,

так же, как природа развила его тело, чтобы он мог воспринимать окружающий

его телесный мир и ориентироваться в нем. Подобное развитие высших органов,

которых еще не развила сама природа, не неестественно, ибо в высшем смысле,

все, что свершает человек, также принадлежит к природе. Лишь тот, кто

захотел бы утверждать, что человек должен пребывать на той ступени развития,

на которой оставила его рука природы, - лишь тот мог бы называть

неестественным развитие высших чувств. Им 'непризнанны' эти органы и их

значение в смысле вышеприведенного изречения Гете. Но такой человек должен

был бы уже заодно противиться всякому воспитанию человека, так как и оно

тоже ведь продолжает дело природы, и в особенности он должен был бы восстать