становилась все более каменистой, холмы -- более крутыми и
высокими. Над дорогой нависали большие гранитные глыбы.
-- А что вы думаете о том, что вам снова довелось увидеть Марджори,
когда мы проезжали мимо садов? -- спросил Уил.
Я хотел, было сказать 'просто совпадение', но вместо этого проговорил:
-- Не знаю. А как вы считаете?
-- Я считаю, что ничего не происходит просто так. Для меня это
означает, что вам двоим еще предстоит что-то сделать, сказать друг
другу то,
что вы не успели сказать.
Это соображение заинтриговало и обеспокоило. Меня всю жизнь обвиняли в
том, что я всегда держусь на расстоянии, что задаю вопросы, но не
выражаю
своего мнения и не занимаю определенной позиции. Ну почему, спрашивал я
себя, это всплывает вновь?
Обратил я внимание и на то, что начинаю чувствовать себя по-другому. В
Висьенте я был готов идти на риск, и мне казалось, что я все знаю, но
сейчас
мое ощущение можно было назвать не иначе как углубляющейся депрессией с
примесью беспокойства.
Ну, теперь из-за вас у меня настроение испортилось, -- проговорил я.
У ил громко расхохотался, а потом сказал:
-- Я тут ни при чем. Это из-за того, что мы уехали из Висьенте. От
энергии этого места просто крылья вырастают. Как, по-вашему, почему все
этиученые много лет подряд приезжают сюда? Они не в силах объяснить,
почему им
так нравится Висьенте. -- Он повернулся ко мне и посмотрел прямо в
глаза. --
Но мы-то хорошо знаем ответ.
Он бросил взгляд на дорогу, а когда снова повернулся ко мне, его лицо
выражало крайнюю озабоченность:
-- Когда уезжаешь из такого места, приходится мобилизовывать всю свою
энергию.
Я смотрел на него, ничего не понимая, и он улыбнулся мне ободряющей
улыбкой. Наступило молчание, и лишь когда мы проехали с милю, он
произнес:
-- Расскажите, что еще было в садах?
Я принялся рассказывать дальше, и он не прерывал меня, пока я не дошел
до спора Сары с перуанским ученым и того, как во время этой стычки
изменялись их энергетические поля.
-- А что сказали по этому поводу Сара и Фил? -- спросил он.
-- Ничего. Похоже, они не знают, с чего начать разговор об этом.
-- Не думаю, -- заметил Уил. -- Их настолько захватило Третье
откровение, что дальше они еше не продвинулись. О том, как люди ведут
борьбу
за обладание энергией, говорится в Четвертом откровении,
-- Ведут борьбу за обладание энергией? -- переспросил я.
Он лишь с улыбкой кивнул на перевод Манускрипта, который я держал в
руках.
Я снова принялся читать с того места, где остановился. В тексте как раз
и шла речь о Четвертом откровении. В нем говорилось, что с течением
времени
люди осознают, что вся Вселенная состоит из единой динамической
энергии,
энергии, которая придает нам силы и отвечает на наши упования. А еше мы
придем к пониманию того, что нами утрачена связь с еще более
значительным
источником этой энергии, что мы отрешились от нее и отсюда наша
слабость,
неуверенность и ощущение того, что нам чего-то не хватает.
Из-за этой неполноценности люди всегда стремились увеличить запас своей
собственной энергии единственным известным способом: стараясь -- в
чувственном плане -- похитить ее у других, и эта безотчетная борьба
лежит в
основе всех конфликтов между людьми.
Борьба за Власть
Джип попал в рытвину на усыпанной гравием дороге, его тряхнуло, и я
проснулся. Было три часа пополудни. Я потянулся, стараясь стряхнуть
сон, и
ощутил острую боль в пояснице.
Дорога была изматывающая. Выехав из Висьенте, мы целый день были в
пути, то и дело, поворачивая в разные стороны, словно Уил что-то искал
и не
мог найти. Ночь мы провели в небольшой гостинице: кровати там были
жесткие и
свалявшиеся, и спал я мало. Теперь, когда это утомительное путешествие
длилось второй день подряд, я уже был готов начать жаловаться на
судьбу.
Я взглянул на Уила. Сосредоточившись на дороге, он был так напряжен и
внимателен, что я решил не беспокоить его. Похоже, у него был тот же
серьезный настрой, какой он выказал несколько часов назад, когда
остановил
джип и сказал, что нужно поговорить.-- Помните, я упоминал о том, что
откровения нужно