чуть-чуть, и я сломал бы себе шею.
Держась за дерево, я встал и попытался привлечь внимание Уила. Он
пристально оглядывал склон над моей головой, потом опустил глаза, и его
взгляд остановился прямо на мне. Он вскочил и направился в мою сторону
через
кусты. Я указал на отвесные скалы.
Он оглядел дно ушелья и крикнул:
-- Я вижу, тут не перебраться. Вам придется спуститься вниз.
Я кивнул и хотел было подать сигнал Марджори, как издалека донесся рев
мотора. У ил одним прыжком вскочил в джип и помчался назад к главной
дороге.
Я принялся торопливо карабкаться вверх. Сквозь листву было видно, что
Марджори направляется ко мне.
В это мгновение откуда-то послышались громкие возгласы и топот.
Марджори юркнула под скальный навес. Я изменил направление движения и
осторожно, насколько это , было возможно, кинулся влево. На бегу я
всматривался между деревьями, иша глазами Марджори. Но когда мне
наконец
удалось увидеть ее, моему взору предстала страшная картина: двое
солдат,
схватив девушку за руки, поднимали ее с земли. Я услышал крик Марджори.
Низко пригибаясь, я ринулся вверх по склону, а перед глазами стоял ее
полный ужаса взгляд. Добравшись до вершины хребта, я помчался вперед.
Панический страх не отпускал, сердце бешено колотилось.
Пробежав больше мили, я остановился и прислушался. Сзади не было слышно
ни шагов, ни голосов. Упав навзничь, я попытался расслабиться и
привести в
порядок мысли, однако все затмевала страшная картина пленения Марджори.
Зачем я оставил ее одну? Что мне теперь делать?
Я сел и, глубоко вздохнув, принялся вглядываться в дорогу на
противоположном склоне. Пока я бежал, никакого движения на ней заметно
небыло. Я снова и снова напряженно вслушивался: ничего, кроме обычных
лесных
звуков. Я стал понемногу успокаиваться. В конце концов, Марджори только
задержали. Ее вина лишь в том, что она испугалась перестрелки. Скорее
всего
ее будут держать под стражей лишь до тех пор, пока не установят, что
онаученый и пребывает в Перу на совершенно законных основаниях.
Я снова двинулся на север. Ныла спина. Я физически ошушал, насколько я
грязный, как я устал, а желудок разрывало от спазмов голода. Два часа
подряд
я брел напропалую, так никого и не встретив.
Неожиданно я услышал, что справа от меня кто-то кубарем спустился по
склону. Замерев, я снова прислушался: топот не утихал. Кроны деревьев
здесь
были раскидистее, солнечные лучи не пробивались до земли, подлесок был
реже.
Видно было метров на двадцать. Нигде никакого движения. Стараясь
ступать как
можно тише, я миновал большой валун и несколько деревьев. На моем пути
лежали еше три каменные громады, и я прошел мимо двух из них.
По-прежнему
ничего. Но когда я обошел третий, сзади послышался хруст валежника. Я
медленно обернулся.
Рядом с валуном стоял бородач, которого я видел на ферме у Дженсена. В
его блуждающем взгляде сквозил панический страх, и он трясущимися
руками
направил мне в грудь автоматическую винтовку. Казалось, он силился
вспомнить, кто я такой.
-- Постойте, -- запинаясь, проговорил я. -- Я знаком с Дженсеном.
Он вгляделся пристальнее и опустил винтовку. И в это же мгновение в
лесу послышались шаги. Бородач с винтовкой в руке тут же сорвался с
места, и
я, ничего не соображая, кинулся за ним. Мы бежали изо всех сил,
натыкаясь на
стволы деревьев и камни и время от времени оглядываясь.
Через несколько сотен метров он споткнулся и упал, а я промчался мимо.
Между двумя валунами я рухнул на землю, чтобы отдышаться и посмотреть,
нетли кого сзади. Метрах в пятидесяти я заметил военного, который целился
извинтовки в пытавшегося встать бородача. Не успел я и рта раскрыть,
чтобы
предупредить его, как солдат выстрелил. Грудь бородача распороли пули,
которые прошили его насквозь, а меня залило его кровью. Эхо выстрелов
повисло в воздухе.
Какой-то миг бородач стоял неподвижно с остекленевшими глазами, потом
его тело выгнулось вперед, и он упал. Вне себя от страха, я вновь
кинулся
прочь, стараясь, чтобы между мной и тем местом, откуда стреляли, все
время
были деревья. Склон становился все более неровным и каменистым,