Джеймс Редфилд

Селестинские пророчества (Часть 1)

кто я такой?

-- Падре Санчес утверждает, что вы уже уяснили для себя ролевые

установки своих родителей.

-- Верно. Они оба были 'следователями'-- отсюда и моя замкнутость.

-- Хорошо, теперь вы должны отрешиться от происходившей в вашей семье

борьбы за энергию и отыскать настоящую причину вашего появления в этой

семье.

Я взглянул на него в недоумении.

-- В процессе обретения своей действительной духовной сути необходимо,

кроме всего прочего, обозреть всю свою жизнь как единое повествование и

попытаться выяснить ее более возвышенное назначение. Начните с того,

задайте себе вопрос: 'Почему я родился именно в этой семье?'

-- Не знаю, -- признался я.

-- Ваш отец -- 'следователь'. А что еще он собой представляет?

-- Вы имеете в виду, за что он ратует?

-- Да.

На какой-то миг я задумался, а потом ответил:

-- Отец искренне верит, что нужно жить в свое удовольствие, жить

честно, но использовать все возможности, предоставляемые жизнью.

Понимаете,

жить полной мерой.

-- И ему это удается?

-- До какой-то степени -- да, однако полоса неудач у него почему-то

всегда наступает, когда он близок к тому, чтобы пожить припеваючи.

Падре Карл насмешливо прищурился:

-- Он считает, что жизнь дана для веселья и наслаждения, но осуществить

это в полной мере ему не удалось?

-- Да.

-- А вы не задумывались -- почему?

-- Вообше-то нет. Я всегда считал, что ему не везет.

-- Может быть, он еще не пришел к тому, как это нужно делать?

-- Может быть, и так.

-- Ну а ваша мать?

-- Ее уже нет в живых.

-- А вы можете сказать, чем жила она?

-- Мама жила своей верой. Она считала, что нужно жить по-христиански.

-- Ив чем это выражалось?

-- Она верила, что нужно служить обществу и жить по Божьим законам.

-- И она следовала законам Господа?

-- Она соблюдала их в точности, по крайней мере так, как учила ее

Церковь.

-- А ей удавалось убедить отца поступать так же?

-- Вообще-то нет, -- рассмеялся я. -- Мать хотела, чтобы он каждую

неделю ходил в церковь и принимал участие в жизни городка, где мы жили.

как я уже сказал, он был слишком вольнолюбив для этого.

-- Ну а с чем при этом остались вы?

-- Никогда над этим не задумывался, -- признался я, взглянув на него.

-- А разве они оба не хотели, чтобы вы были привержены их идеалам? Не

поэтому ли они мучали вас расспросами: чтобы увериться -- не

склоняетесь ли

вы к жизненным ценностям другого? Разве они не хотели, чтобы вы

почитали

лучшим образ жизни каждого из них?

-- Да, вы правы.

-- Как же вы на это реагировали?

-- Наверное, я просто старался не принимать сторону ни того, ни

другого.

-- Значит, они оба наставляли вас, чтобы вы соответствовали их

представлениям, а вы, не имея возможности угодить обоим, уходили в

себя?

-- Примерно так, -- подтвердил я.

-- Что случилось с вашей матерью?

-- У нее развилась болезнь Паркинсона, она долго болела, а потом

умерла.

-- Она оставалась верна своим убеждениям?

-- Абсолютно. Она не изменила своим идеалам во время болезни.

-- Так какое же она вам оставила 'значение'?

-- Что-что?

-- Вы хотите выяснить, какое значение имела для вас ее жизнь, причину

того, почему вы родились именно у нее, и что вам суждено было узнать.

Жизнь

каждого -- осознает он это или нет -- наглядно иллюстрирует, как, по

его или

ее мнению, должен жить человек. Вы должны попытаться понять, чему вас

научила она и, в то же время, что в ее жизни могло бы быть лучше. То,

что вы

захотели бы изменить в жизни матери, является частью того, над чем вы

сейчас

работаете сами.

-- Почему только частью?

-- Потому что другой частью является то, что вы изменили бы в жизни

отца.

Я так ничего и не понял.

Он положил мне руку на плечо:

-- Мы не только физическое творение своих родителей, но и их духовное

творение. Вы родились у конкретных матери и отца, и жизнь каждого из

оказала на вас неизгладимое воздействие. Для того чтобы выяснить, кто

вы на

самом деле, вам необходимо предположить, что ваше действительное 'я'

начиналось где-то между истинами отца и матери. Вы родились у них,

чтобы