он начал писать и сказывать, 'что кому вместно'.
Он ходит по монастырям и пустыням России, осев затем на послушание в
Бабаевском монастыре Костромской епархии (напом-ним, что в Костроме был
помазан на царство первый Романов) . В этой обители 'и написал он книгу
мудрую и премудрую', - в ней говорилось и о царствующей императрице
Екатерине II, - что жить ей осталось восемь месяцев и что умрет она
скоропостижно. Было это в конце февраля 1796 года. Как послушный монах,
Авель показал свои записи настоятелю, и вскоре был направлен к епископу
Костромскому и Галицкому Павлу: 'Авель говорил епископу, что книгу свою
писал сам, не списывал, а сочинял из видения; ибо, будучи в Валааме,
пришед к заутрени в церковь, равно как бы апостол Павел восхищен был на
небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал... '
Знал ли скромный монах об указе от 19 октября 1762 года, предписывавшем
за подобные писания расстриг из монахов и заключение под стражу, этого мы
не знаем, но с ним поступили точно по закону, а поскольку дело касалось
императорской фамилии, то под караулом отправили Авеля в Петербург.
Сохранились протоколы его допросов, начатые в Тайной Экспедиции 5 марта
1796 года. Там он признается, что девять лет (от видения 1787 года) он
мучался совестью, чтобы 'об оном гласе сказать Ея Величеству', и, наконец,
в Бабаевском монастыре в десять дней все же записал свои видения. Дело
было доложено генерал-прокурору (графу Самойлову). Он беседовал с Авелем
'на высоких тонах', потом решил, что пред ним юродивый, но все же доложил
о нем Государыне.
Услышав год и день своей смерти, Екатерина II была в истерике (наверное
от такого никому 'мало не показалось бы') и 17 марта 1796 года по ее указу
Авель был заключен в Шлиссельбургскую крепость 'под крепчайший караул'. В
указе отмечалось, что 'за сие дерзновение и буйственность' он заслуживает
смертной казни (так оно и было по законам империи), но известная своим
великодушием императрица 'облегчила строгость законных предписаний'.
Не были уничтожены и его записи: 'А вышесказанные писанные им бумаги
запечатать печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной Экспедиции'...
Императрица скоропостижно скончалась 6 ноября 1796 года, - точно в день,
означенный в бумагах бывшего монаха. На престол взошел Павел Петрович.
Сменился генерал-прокурор, им стал князь Куракин, и, разбирая секретные
дела последнего года, нашел среди них бумаги Авеля, - и был поражен
верностью предсказания. 12 декабря 1796 года прорицатель был затребован из
заключения в столицу; 13 декабря книга Авеля была поднесена Его Величеству
Павлу I. Вскоре состоялась их встреча.
Ниже я привожу (с незначительными сокращениями) содержание беседы по
'Житию преподобного Авеля прорицателя' (издание 1995 года - не путать с
'Житие и страдание...', опубликованном в 1875 году):
- Честный отец, - промолвил Император, - о тебе говорят, да я и сам
вижу, что на тебе явно почиет благодать Божия. Что скажешь ты о моем
царствовании и судьбе моей?.. Назови поименно преемников моих на престоле
Российском, предреки их судьбу.
- Эх, Батюшка-Царь! - покачал головой Авель. - Почто себе печаль
предречь меня понуждаешь?
- Говори! Все говори! Ничего не утаивай! Я не боюсь, и ты не бойся.
- Коротко будет царствование твое, и вижу я, грешный, лютый конец твой.
На Софрония Иерусалимского день памяти 11 марта, -Б.Р. от неверных слуг
мученическую кончину примешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями,
коих греешь ты на царственной груди своей. В Страстную субботу погребут
тебя... Будут поносить добрую память твою... Но народ русский правдивой
душой своей поймет и оценит тебя и к гробнице твоей понесет скорби свои
... Число лет твоих подобно счету букв изречения 'Дому Твоему подобаетъ
святыня Господня въ долготу дней...'''
- О сем ты прав, - изрек Император, - Девиз сей библейский получил я в
особом откровении, совместно с повелением воздвигуть собор во имя Святого
Архистратига Михаила...
- А пошто, Государь, повеление Архистратига Михаила не исполнил в
точности? Ни цари, ни народы не могут менять волю Божию...Зрю в нем
преждевременную гробницу твою, благоверный Государь... О судьбе же Державы
Российской было в молитве откровение мне о трех лютых игах: татарском,
польском и грядущем еще - безбожном...
- Что? Святая Русь под игом безбожным? Не быть сему во веки! - гневно
нахмурился Император Павел Петрович. - Пустое болтаешь, черноризец.
- А где татары, Ваше Императорское Величество?