Н.М.Карамзин

История Государства Российского том 3

свирепые обычаем и дикие нравами, имели уже города. Воевода,

взяв один из оных, пять недель стоял под другим, терпя нужду в съестных

припасах. Осажденные уверяли его в своей покорности, называли себя

Новогородскими слугами и несколько раз обещали вынести обыкновенную дань:

соболей, серебро (что, как надобно думать, получали они меною от

дальнейших народов Сибирских). Неосторожный Воевода, приглашенный ими,

въехал в город с двенадцатью чиновниками и был изрублен в куски; такую же

участь имели и другие 80 Россиян, вошедшие за ними.

На третий день, Декабря 6, жители сделали вылазку и почти совсем

истребили осаждающих, изнуренных голодом. Спаслося менее ста человек,

которые, долгое время скитаясь по снежным пустыням, не могли дать о себе

никакой вести Новогородцам, беспокойным о судьбе их, и возвратились уже

чрез 8 месяцев. Вместо того, чтобы идти в храм и благодарить Небо, спасшее

их от погибели, сии несчастные вздумали судиться пред народом, обвиняли

друг друга в измене, в тайном сношении со врагами во время осады города

Югорского. Дело, весьма неясное, кончилось убиением трех граждан и

взысканием пени с иных, мнимых преступников.

[1194-1195 гг.] Всеволод Суздальский и Святослав Киевский держали

равновесие Государства: Новгород, Рязань, Муром, Смоленск, некоторые

области Волынские и Днепровские, подвластные Рюрику, признавали Всеволода

своим главою: Ольговичи и Владетели Кривские повиновались Святославу,

который, несмотря на то, чувствовал превосходство сил на стороне Великого

Князя и, следуя внушениям благоразумия, свойственного опытной старости, не

дерзал явно ему противоборствовать. Так, имея ссору о границах с Князьями

Рязанскими и готовый вместе с другими Ольговичами объявить им войну, он не

мог начать ее без дозволения Всеволодова: требовал оного, не получил и

должен был мирно возвратиться из Карачева. На сем пути Святослав занемог:

чувствуя сильную боль в ноге, летом ехал в санях до реки Десны, где сел в

лодку; из Киева немедленно отправился в Вышегород: облил слезами раку

Святых Мученников, Бориса и Глеба; хотел поклониться там гробу отца

своего, но видя дверь сего придела запертою, спешил возвратиться к

супруге. Он жил только неделю; мог еще однажды выехать из дворца к обедне;

слабел, едва говорил и лежал наконец в усыплении; за несколько же часов до

смерти вдруг поднялся на одре и спросил у супруги: когда будут Маккавеи? -

день, в который умер отец его. В Понедельник, ответствовала Княгиня.

'Итак, мне не дожить!' - сказал он. Княгиня думала, что ему привиделся

сон, и хотела знать оный.

Святослав не ответствовал ей, громко читая: верую во единого; отправил

гонца за Рюриком, велел постричь себя в Монахи и преставился...

Непостоянный от юности, некогда друг и предатель Мстиславичей, Мономаховых

внуков; то враг, то союзник Долгорукого и дядей своих, Черниговских

Владетелей; жертвуя истинными государственными добродетелями,

справедливостию, честию, выгодам политики личной; бессовестный в отношении

не только к Мономахову потомству, но и к своим единокровным, сей Князь

имел однако ж достоинства: ум необыкновенный, целомудрие, трезвость, всю

наружность усердного Христианина и щедрость к бедным.

Имя Государя Киевского, напоминая знаменитость древних Князей Великих,

доставляло ему уважение от Монархов соседственных. Бела Венгерский искал

его дружбы: сильный Казимир также. Женив сына, именем Всеволода Чермного,

на дочери Казимировой, Марии (скоро умершей Инокинею в Киевском, ею

основанном монастыре Св. Кирилла), Святослав помолвил внуку, Евфимию, дочь

Глебову, за Греческого Царевича (может быть, Исаакиева сына, Алексия IV) и

не дожил до ее брака, успев единственно выслать Бояр навстречу к

Императорским сановникам, ехавшим за невестою.

Вероятно, что Рюрик уступил Святославу Киев единственно по его смерти и

что Всеволод утвердил сей договор, известный Князьям, Вельможам и

гражданам. Любимый вообще за свою приветливость, Рюрик был встречен

народом и Митрополитом со крестами; а Великий Князь прислал Бояр возвести

его на трон Киевский, желая тем ознаменовать зависимость оного от

Государей Суздальских, хотя Рюрик, подобно Святославу, также назывался

Великим Князем и самовластно располагал городами Днепровскими. Он звал к

себе брата, Давида Смоленского, чтобы вместе с ним назначить Уделы своим

сыновьям и Владимировичам, внукам Мстислава Великого.

Давид провел для того несколько дней в Киеве, посвященных делам