Карлос Кастанеда

Огонь изнутри 1984г

чистота развевает прохладные деревья,

И над всем этим прохладной реке снится,

Что она, попирая жемчуг,

Вырывается на свободу,

И тонет в вечности.

Дон Хуан и Хенаро подошли ко мне и смотрели на меня с выражением

удивления.

- Что мы действительно делаем, дон Хуан? - спросил я. - возможно ли,

чтобы воины готовили себя только к смерти?

- Ни в коем случае, - сказал он, мягко похлопывая меня по спине. -

воины готовят себя, чтобы сознавать, а полное сознание приходит к ним

только тогда, когда в них совершенно не останется чувства самодовольства:

только когда они ничто, они становятся всем.

Мы помолчали. Затем дон Хуан спросил меня, не нахожусь ли я в муках

жалости к себе. Я не ответил, так как не был уверен.

- Не жалеешь ли ты о том, что находишься здесь? - спросил дон Хуан с

тонкой улыбкой.

- Конечно, нет, - заверил его Хенаро. Затем он как бы заколебался. Он

почесал затылок и взглянул на меня, подняв брови. - может быть, ты

жалеешь? - спросил он. - или нет?

- Конечно, нет, - заверил его на этот раз дон Хуан. Он повторил тот

же жест: поскреб затылок и поднял брови. - а может быть, ты жалеешь? -

сказал он, - или нет?

- Конечно, нет! - загудел Хенаро, и оба они взорвались от

безудержного смеха.

Когда они успокоились, дон Хуан сказал, что чувство собственной

важности всегда бывает движущей силой всякого приступа меланхолии. Он

добавил, что воины обязаны иметь глубокое чувство печали, но эта печаль

тут только для того, чтобы заставить смеяться.

- У Хенаро есть что показать тебе, и это более захватывающее зрелище,

чем всякое самосожаление, на которое ты способен, - продолжал дон Хуан. -

это относится к положению точки сборки.

Хенаро сразу же стал ходить по коридору, выгнув спину и поднимая

колени до груди.

- Нагваль Хулиан показал ему, как ходить таким образом, - сказал дон

Хуан шепотом. - это называется походкой силы. Хенаро знает несколько

походок силы. Следи за ним пристально.

Движения Хенаро были действительно гипнотическими. Оказалось, что я

последовал за ним в его походке сначала глазами, а потом непреодолимо и

ногами. Я подражал его походке. Мы обошли двор и остановились.

Двигаясь, я заметил, что каждый шаг вносил в меня чрезвычайное

прояснение. Когда мы остановились, я был в состоянии острой

пробужденности: я слышал каждый звук, мог заметить любое изменение в свете

и тени вокруг. Я наполнился чувством срочных, угрожающих действий. Я

чувствовал себя чрезвычайно агрессивным, мускулистым, смелым. В этот

момент я увидел перед собой огромные пространства равнины: прямо передо

мной был лес. Громадные деревья вздымались, как стена. Лес был сумрачным и

зеленым, равнина - солнечной и желтой.

Мое дыхание было глубоким и странно ускоренным, но не настолько,

чтобы казаться ненормальным. Все же именно ритм моего дыхания заставлял

меня топтаться на месте. Мне хотелось пуститься в бег, вернее, этого

хотелось моему телу, но как раз тогда, когда я пустился, что-то остановило

меня.

Дон Хуан и Хенаро неожиданно оказались по бокам у меня. Мы пошли по

коридору - Хенаро был справа. Он подталкивал меня плечом: я чувствовал на

себе вес его тела. Он мягко направил меня налево, и мы повернули к

восточной стороне дворика. На мгновение у меня возникло впечатление, что

мы собираемся пройти через эту стену, и я даже приготовился к

столкновению, но мы остановились как раз возле нее.

Пока мое лицо было обращено к стене, оба они тщательно осматривали

меня. Я знал, что они ищут, - они хотели убедиться, что моя точка сборки

сместилась. Я знал, что это так, потому что мое настроение изменилось.

Они, очевидно, тоже знали это. Они мягко взяли меня за руки, и мы в

молчании пошли в другую часть галереи, к темному переходу - узкой комнате,

соединяющей дворик с остальной частью дома. Тут же остановились. Дон Хуан

и Хенаро шли несколько впереди меня.

Меня оставили лицом к стене дома, которая была покрыта глубокой

тенью. Я взглянул в пустую темную комнату. У меня было чувство физической

усталости. Я чувствовал себя вялым, безразличным, и все же я испытывал

чувство духовной крепости. Я понял тогда, что лишился чего-то. В моем теле

не было крепости - я едва мог стоять. Мои ноги подкосились, и я сел, а

затем лег набок. Пока я так лежал, у меня были чудесные, наполняющие

чувства любви к богу, к добру.

Затем совершенно неожиданно я оказался перед главным алтарем церкви.

Барельефы, покрытые позолотой, отражали свет тысяч свечей. Я увидел темные

фигуры мужчин и женщин, несущих огромное распятие, установленное на