ОШО

Пустая лодка. Беседы по высказываниям Чжуан Цзы (Ч

бред. В особенности для западного человека, это было

абсолютным абсурдом: 'Что значит 'позволь стреле стрелять

самой?' Как может стрела стрелять сама? Если я не буду ничего

делать, так и выстрела не будет'. И он продолжал стрелять,

никогда не промахиваясь мимо мишени.

Но мастер повторял: 'Цель -- это вовсе не мишень. Цель --

_ты_. Мне неважно, попадешь ты в мишень или нет. Это

механическое мастерство. Я обращаю внимание только на то, есть

ты или нет. Стреляй ради забавы! Наслаждайся этим, не пытайся

доказать, что ты никогда не мажешь мимо мишени. Не старайся

утвердить эго. Оно уже и так есть, ты есть, совершенно незачем

это доказывать. Освободись, пребывай в покое, будь непринужден и

предоставь стреле вылететь самой'.

Херригел никак не мог понять, о чем речь. Он все пытался и

пытался и спрашивал снова и снова: 'Если я всегда набираю сто

очков из ста, почему ты не признаешь моего умения?'

Западный ум всегда заинтересован в конечном результате, а

восточный ум всегда интересуется самим процессом. Для восточного

ума результат бесполезен; вся суть в начале, в стрелк'е, а не в

мишени. Поэтому мастер отвечал: 'Нет!'

Тогда, окончательно разочаровавшись, Херригел попросил

разрешения уехать. 'Тогда мне придется уехать. -- заявил он. --

Три года -- это слишком долгий срок, а в результате -- ничего.

Ты продолжаешь говорить 'нет'... что я все еще тот же самый, не

изменился'.

В день своего отъезда он пошел попрощаться с мастером и увидел,

что тот обучает других учеников. Но этим утром Херригелу все это

было уже неинтересно; он уезжал, он махнул рукой на все свои

планы. Поэтому он просто ждал, когда мастер освободится, чтобы

он мог попрощаться и уехать.

Сидя на скамье, он впервые взглянул на мастера. В первый раз за

три года он посмотрел на мастера. Тот и вправду ничего не делал;

все было так, будто стрела вылетала сама. Мастер не был

серьезен, он забавлялся, наслаждался. Не было никого, кто бы

интересовался, достигнет ли выстрел цели.

Эго всегда нацелено в мишень. У забавы нет мишени, в которую

можно попасть, сама забава заключена в начале, когда стрела еще

только покидает лук. Выстрел случаен, и, если он и достигает

мишени, это к делу не относится; попали вы или промахнулись --

значения не имеет. Но когда стрела покидает лук, стрелок должен

развлекаться, наслаждаясь, быть несерьезным. Когда вы серьезны,

вы напряжены; когда вы несерьезны, вы расслаблены, а когда вы

расслаблены, -- вы есть. Когда вы напряжены, есть эго; _вы_

-- сокрыты им.

Впервые Херригел посмотрел... потому что теперь это его не

касалось. Теперь это было не его делом, он бросил все это. Он

уезжал, поэтому и вопроса о серьезности не стояло. Он признал

свое поражение, ему нечего было доказывать. Он взглянул, и

сейчас впервые его глаза не были прикованы к мишени.

Он посмотрел на мастера: все происходило так, как если бы стрела

покидала лук сама по себе. Мастер только лишь придавал,

вкладывал в это энергию, он не стрелял. Он не делал ничего, не

прикладывал никакого усилия. Херригел взглянул, и впервые он

понял.

Словно зачарованный, он подошел к мастеру, взял в руку лук и

оттянул тетиву. 'Вот ты и постиг, -- произнес в этот миг мастер.

-- Этому-то я три года и учил тебя'. Стрела еще не покинула

лука, а мастер уже сказал: 'Ну вот и все. Цель достигнута'.

Наконец-то Херригел развлекался, не был серьезен, он не был

целенаправлен.

В этом и заключается отличие. Развлечение не целенаправлено; у

него нет цели. Развлечение -- оно является целью само по себе,

имеет свою внутреннюю ценность, не существует ничего вне его. Вы

наслаждаетесь, и ничего больше. В нем нет никакого дела, никакой

цели, вы просто играете в нем, забавляетесь им, и это все.

Когда стрелок пускает стрелу для забавы,

все его мастерство при нем.

Когда вы стреляете ради забавы, вы не находитесь в конфликте. Вы

не разделены, напряжения нет; ваш ум никуда не направлен. Ваш ум

вообще неподвижен -- поэтому вы цельны. Так рождается

мастерство.

Рассказывают историю о мастере Дзен, архитекторе,

проектировавшем новый храм, пагоду. У него была привычка --

чтобы рядом с ним был его первый ученик. Он рисовал проект,

эскиз, оборачивался к ученику и спрашивал: 'Ну как?'

'Это недостойно тебя', -- отвечал ученик каждый раз. И тогда

мастер отбрасывал этот проект.

Так повторялось девяносто девять раз. Миновало уже три месяца, и

властитель начал интересоваться, когда же, наконец, будет