С. (2): Поэтому некоторые из детей поступили сюда.
КРИШНАМУРТИ: А теперь давайте отчетливо определим, это ли мы здесь
пытаемся сделать? Вы думаете, что мы помогаем детям увидеть 'то, что есть',
испорченность этого мира и все остальное, и делаем все, чтобы они не попали
в эту ловушку?
С.: Это только часть ответа на вопрос.
КРИШНАМУРТИ: В чем же состоит другая часть? Давать им знания? Помогать
им обрести мужество, необходимое в предстоящем сражении? Как-то раз, беседуя
с директором одной из школ в Индии, я спросил: 'Вы занимаетесь этим уже
почти сорок лет, вы потратили на это жизнь, - имеет ли это какой-нибудь
смысл?' Он ответил: 'Да'. Тогда я спросил: 'За все эти сорок лет были ли у
вас юноша или девушка настолько выдающиеся, чтобы их не засосала эта ужасная
трясина несправедливости?' Он ответил: 'Я не знаю, по-моему, таких детей
было очень мало'. И я сказал: 'Вы хотите сказать, что за все эти сорок лет,
что вы провели здесь, лишь один или два ученика смогли избежать этого?'
С.: Кто в данном случае является источником проблемы - учитель или
ученик?
КРИШНАМУРТИ: Оба. У вас ведь нет подходящего материала. Если человек
хочет сшить хороший костюм, ему необходим хороший материал.
С. (1): Я бы сказал, что наш материал уже достаточно сильно испорчен.
С. (2): Но если не пренебрегать любым материалом, который вы можете
найти, в этом тоже нет ничего хорошего; используя только самое лучшее, вы
'выбрасываете за борт' что-то другое, являющееся неотъемлемой частью целого.
Но возьмите первого попавшегося вам ребенка из лондонских трущоб. Если
задуманное нами вообще возможно, для этого подходит и такой ребенок.
С. (3): Я бы не стал говорить: 'хороший материал' или 'плохой
материал'. Я думаю, что все это - люди.
С. (4): В этом случае подразумевается, что общество это люди,
единственное стремление которых состоит в том, чтобы поступать правильно,
действовать интуитивно, быть чувствительным, осознавать свои действия. Мне
кажется, что если бы все было действительно так, если бы мы могли взять все
человечество и сказать, что каждый человек стремится к осознанию и
чувствительности, что воздействие на учащегося имеет очень небольшое
значение, это подорвало бы саму цель существования такой школы, как эта. Я
думаю, что на самом деле определенное различие существует. Я думаю, что
проблема заключается в том, кто приходит в эту школу, кто живет здесь - будь
то преподаватель или ученик, и какова его цель.
С. (5): Некоторые люди обнаружили склонность к иному образу жизни, они
проявили интерес. В таких случаях разум уже существует.
КРИШНАМУРТИ: Какая роль во всем этом принадлежит знанию?
С.: Цветок или собака не обладают знанием и поэтому живут той жизнью,
какая им дана. Нам же знание необходимо; человека во многом характеризует
то, как он умеет его использовать.
КРИШНАМУРТИ: То есть вы хотите сказать, что очень важно, как человек
использует знание.
С.: Нет, это не так.
КРИШНАМУРТИ: Почему?
С. (1): Знание не имеет большого значения в реальной жизни.
С. (2): Правильный образ жизни вообще не зависит от каких-либо знаний.
С. (3): Но сама по себе жизнь зависит от знания.
С. (4): О каком знании мы говорим?
КРИШНАМУРТИ: Давайте выясним, какое знание имеется в виду.
С.: Мы говорим об академических научных знаниях; они являются частью
нас самих. В настоящий момент мы используем их, если хотите, для
интуитивного проникновения в суть проблемы.
КРИШНАМУРТИ: Давайте назовем такое знание академическим; это одно.
Знание того, как жить, используя академические знания - это другое. Или
знание представляет собой единое целое? И где во всем этом свобода,
непосредственность? Существует академическое знание; если я познаю себя и
использую это знание о себе, в этом нет никакой свободы. Не знаю, удается ли
мне донести до вас то, что я хочу сказать?
С.: Вы говорите, что человеку необходимо академическое знание, чтобы
познавать себя?
КРИШНАМУРТИ: Нет. Должен ли я учиться в университете, чтобы познавать
себя?
С.: Но ведь учеба в университете нисколько не мешает вам этим
заниматься.
КРИШНАМУРТИ: Таким образом, существует самопознание и академическое
знание, которое всегда является прошлым; мы что-то добавляем к этому
прошлому, что-то