строго отделенные от
сексуальной сферы человечества, вторжения эти ведут к
замутнению духовности именно сексуальной стихией, к
кощунственному отождествлению космического духовного брака с
чувственной любовью и, в конечном счете, к ритуальному
разврату. Насколько можно судить, положительный опыт -
лицезрение Звенты-Свентаны в этом облике сверхчеловеческой и
сверхмирской женственной красоты - был для Соловьева настолько
потрясающим, настолько несовместимым ни с чем человеческим или
стихийным, что духовидца с тех пор отталкивали какие бы то ни
было спуски в слои противоположных начал. Он знал, и хорошо
знал о существовании Великой Блудницы и о возможных страшных
подменах, подстерегающих всякое недостаточно четкое,
недостаточно окрепшее сознание, уловившее зов Вечно
Женственного сквозь замутняющие слои страстных, противоречивых
эмоций. Но существование великой стихиали человечества - Лилит,
ваятельницы и блюстительницы плоти народов, осталось,
по-видимому, для него неясным. Он употребляет раза два или три
выражение 'Простонародная Афродита', но, очевидно, разумеет при
этом неопределенное смешение двух начал: стихиального и
сатанинского. Их спутанность, нерасчлененность в представлениях
Соловьева - несомненна. Но указание на подстерегающую в этом
направлении опасность, сделанное хотя бы в такой неотчетливой
форме, было все же необходимо в высшей степени. После
происшедшего с Александром Блоком можно только пожалеть, что
это предупреждение Соловьева не было сделано с большею
разработанностью.
В том, что миссия Соловьева осталась недовершенной нет ни
капли его собственной вины. От перехода со ступени духовидения
на ступень пророчества его не отделяло уже ничто, кроме
преодоления некоторых мелких человеческих слабостей, и вряд ли
может быть сомнение в том, что, продлись его жизнь еще
несколько лет, эти слабости были бы преодолены. Именно в
пророчестве о Звенте-Свентане и в создании исторических и
религиозных предпосылок для возникновения Розы Мира заключалась
его миссия. Тогда Роза Мира, вернее ее зерно, могло бы
возникнуть еще внутри православия, его изменяя и сближая со
всеми духовными течениям' правой руки. Это могло бы произойти в
России даже в условиях конституционной монархии. Соловьев
должен был бы принять духовный сан и, поднимая его в глазах
народа на небывалую высоту авторитетом духовидца, праведника и
чудотворца, стать руководителем и преобразователем церкви.
Известно, что в последние годы жизни перед внутренним взором
Соловьева все отчетливее раскрывались перспективы последних
катаклизмов истории и панорама грядущего царства противобога, и
он сосредоточился на мечте о воссоединении церквей и даже о
будущей унии иудаизма и ислама с христианством для борьбы с
общим врагом: уже недалеко во времени рисовавшимся пришествием
антихриста. В его письмах имеются бесспорные доказательства,
что в подготовке общественно-религиозного сознания к этой
борьбе он видел в последние годы свое призвание. Мы не можем
знать, в каких организационных и структурных формах
религиозности совместил бы он преследование этой задачи с
пророческим служением Вечной Женственности. Формы эти зависели
бы не от него одного, но и от объективных условий русской и
всемирной истории. Но и само течение этой истории было бы иным,
если бы первые тридцать лет двадцатого столетия были бы озарены
сиянием этого светлейшего человеческого образа, шедшего прямой
дорогой к тому, чтобы стать чудотворцем и величайшим визионером
всех времен.
Призвание осталось недовершенным, проповедь -
недоговоренной, духовное знание - не переданным до конца
никому: Соловьев был вырван из Энрофа в расцвете лет и сил тою
демонической волей, которая правильно видела в нем
непримиримого и опасного врага.
Обаяние его моральной личности, его идей и даже его
внешнего облика - прямо-таки идеального облика пророка в
настоящем смысле этого слова - воздействовало на известным
образом преднастроенные круги его современников чрезвычайно, и
это несмотря на всю недоговоренность его религиозного учения.
За пятнадцать лет, протекшие от его смерти до революции, было
издано многотомное собрание его сочинений и появилась уже целая
литература о