Даниил Андреев

Роза мира (часть 4)

храма.

Молитва может быть келейной - уединенной - или соборной,

когда ее бессловесная песнь вливается в торжественный поток

богослужения. Оба эти действия в равной мере необходимы.

Уединенная молитва есть такое напряжение души, когда она,

удаленная от духовного Средоточья мира, но связанная с ним

единственной и неповторимой струной, заставляет звенеть эту

струну высоком звучанием, отгоняющим тени ночи. Молитва же

соборная есть согласное напряжение тысяч таких струн, это есть

хоровая песнь, наполняющая каждую отдельную душу предощущением

всеобщей гармонии. Ибо богослужение есть не произвольное

действие, придуманное людьми, но действие мистериальное, то

есть такое, которое отображает гармоническую действительность

высших сфер и низводит ее силы в наше сердце. Отсюда -

глубочайшая оправданность того, что мы называем культом. И

отсюда же напряженная молитвенная жизнь - творческая и

мистическая жизнь грядущих храмов Розы Мира.

Что такое обряд? - Это есть священнодействие, на основании

внутреннего опыта человека установленное, ради снискания помощи

ему сверхчувственных светлых сил или ради предотвращения

враждебных воздействий на него со стороны сверхчувственных сил

темных.

Что такое таинство? - Это есть такое священнодействие, при

совершении которого сверхсознательные корни человеческой воли

принимают божественную благодать, то есть преисполняются сил

для движения к гармонии между личностью и вселенной, духом и

плотью, человеком и Божеством.

Поэтому безучастность сознания или недостаток веры со

стороны того, над кем таинство совершается, не лишают таинство

его действенности. Отсюда - возможность совершения таинств над

неверующими, тяжелобольными и детьми. Но участие разума и

личной веры облегчает и ускоряет течение токов благодати от

сверхсознательных корней воли в сферу дневного сознания.

Трансрациональная и сверхличная природа таинств

обуславливает их действенность при недостатке или даже

отсутствии веры и мистической сосредоточенности также и со

стороны тайнодействующего. Отсюда - независимость действенности

таинства от личных свойств и от душевного состояния священника.

Но его сосредоточенность, вера и вникновение в смысл

совершаемого, передаваясь тому, над кем таинство совершается,

облегчает последнему восприятие благодатного тока.

Таинство может быть совершено каждым. Но ради большей

действенности предпочтительнее его совершение людьми,

прошедшими соответствующий искус, духовную и культурную

подготовку, завершающуюся посвящением, которое само по себе

тоже есть одно из таинств. Суровый многолетний искус, через

который подобает проходить священнику, обеспечил бы

сознательность его подхода к совершаемым действиям,

сосредоточенность его воли и веры в момент таинства и, таким

образом, его наибольшую действенность.

Однако природа таинств не содержит ничего, что могло бы,

при совершении таинства лицом верующим, хотя и не получившим

посвящения, нанести духовный ущерб ему или тому, над кем

таинство совершается. Поэтому совершение таинств мирянами не

может быть запрещено; в случаях же неотложной потребности в

таинстве и при отсутствии священника такое действие должно быть

приветствуемо. Таинство не может совершиться только в том

случае, если один из участников - тайнодействующий или

тайнодействуемый - подходит к нему с кощунственной целью.

Признавая мистическую действенность таинств, установленных

древним христианством и совершаемых священниками христианских

церквей, нельзя, однако, не отметить, что вследствие сдвигов,

происшедших в мировом религиозном сознании за последние века,

наше изменившееся понимание стремится вложить в некоторые

таинства, например в евхаристию, существенно новый смысл.

Главное же, новое религиозное сознание усиливает душевную

потребность в таких таинствах, о каких не могли тосковать ни

отцы великих христианских церквей, ни установители и творцы

внехристианских культов. И не только таинства: эта потребность

распространяется на всю область священнодействий. Она тоскует

по соборным молитвам, возносимым к таким инстанциям невидимого

мира, которых не могли осознавать творцы древних религиозных

форм. Она жаждет обрядов, которые освящали бы и благословляли